Харуки Мураками - Дэнс, дэнс, дэнс

– Машина у тебя что надо! – сказала Юки ни с того ни с сего. – Как называется?

– “Субару”, – ответил я. – Старая подержанная “субару”. Наверно, ты – первая, кому пришло в голову ее похвалить...

– Не знаю, но когда в ней едешь, она излучает какое-то... дружелюбие.

– Это оттого, что я ее люблю, и она это чувствует.

– И излучает дружелюбие?

– Ответную любовь, – уточнил я.

– Как это? – не поняла Юки.

– Я и моя машина постоянно друг друга выручаем. И при этом – заполняем одно и то же пространство. Я люблю свою машину. Пространство наполняется моим чувством. Мое чувство передается ей. Мне становится хорошо. Ей тоже становится хорошо.

– Разве механизму может быть хорошо?

– Ну, конечно! – кивнул я. – Почему – сам не знаю. Но у механизмов тоже бывают свои настроения. Иногда им хорошо, а иногда – так, что хоть вообще с ними не связывайся. Логически я, пожалуй, это не объясню. Но по опыту знаю: это действительно так.

– Так что же, ты ее любишь прямо как человека? – спросила Юки.

Я покачал головой.

– Нет. Любовь к машине – совсем по-другому. С машиной ведь как? Однажды совпал с ней удачно – и какое-то время ваши отношения уже никак не меняются. А у людей не так. Люди, чтобы и дальше совпадать, все время подстраиваются друг под друга в мелочах, их чувства меняются постоянно. Вечно в них что-то движется или останавливается, растет или исчезает, спорит, обижается... В большинстве случаев мозгами это контролировать невозможно. Совсем не так, как с “субару”.

Какое-то время Юки думала над моими словами.

– Стало быть, вы с женой не совпадали?

– Я думал, что совпадали. А жена так не думала. Наши мнения различались. И поэтому она убежала. Видимо, решила: чем исправлять эту разницу мнений со мной, лучше убежать с кем-то еще – и сберечь себе кучу времени...

– Не получилось, значит, как с “субару”...

– Вот именно, – кивнул я. Черт бы меня побрал. Прекрасная тема для обсуждения с тринадцатилетней девчонкой!

– Эй, – сказала вдруг Юки. – А обо мне ты что думаешь?

– О тебе я пока почти ничего не знаю, – ответил я.

Я снова почувстовал, как мне сверлят взглядом левую щеку. Казалось, еще немного – и там будет дырка. “Так вот в чем дело!” – понял я наконец.

– Я думаю, что ты, наверное, самая красивая девчонка из всех, кого я когда-нибудь выманивал на свидание, – произнес я, глядя на дорогу перед собой. – Нет, даже не “наверное”. Точно – самая красивая. И будь мне пятнадцать лет – я бы непременно в тебя влюбился. Но мне тридцать четыре года, и так просто я уже не влюбляюсь. Не хочу становиться еще несчастнее, чем был до сих пор. С моей “субару” мне будет гораздо спокойнее... Примерно так. Я ответил на твой вопрос?

Юки снова посмотрела на меня долгим взглядом, на сей раз – абсолютно без выражения.

– Ты ненормальный, – изрекла она наконец.

Может быть, оттого, что так сказала именно она – я вдруг и правда ощутил себя самым безнадежным из всех неудачников на Земле. Вряд ли ей хотелось меня обидеть. Но как раз это у нее получилось неплохо.

В четверть двенадцатого мы вернулись на Акасака.

– Ну, что? – сказал я.

На сей раз Юки объяснила мне дорогу как полагается. Квартирка ее матери располагалась в крохотном здании на тихой улочке неподалеку от храма Н о ги. Я подрулил к самому подъeзду и выключил двигатель.

– Насчет денег... – тихо сказала Юки, не вставая с места. – За самолет, за ужин...

– За самолет вернете, когда мать приедет, – сказал я. – А все остальное – не бери в голову. За даму на свидании я всегда плачу сам. Так что можешь считать – кроме самолета раcходов не было.

Ничего не ответив, Юки насупилась, вылезла из машины, наклонилась над кадкой с фикусом и выплюнула туда жвачку, которую жевала всю дорогу.

– Большое спасибо!.. Не стоит благодарности! – сказал я, учтиво раскланявшись сам с собой. Затем достал из кармана визитную карточку и протянул ей. – Когда мать приедет, передай ей вот это. Кроме того, если будешь одна и проблемы возникнут – звони сюда. Чем смогу – помогу...

Она стиснула в пальчиках мою визитку, поизучала ее несколько секунд – и затолкала в карман.

– Странное имечко! – только и сказала она.

Я вытащил из багажника ее чемоданище, загрузил его в лифт и доволок до двери квартиры. Юки достала из сумки ключ и отперла дверь. Я втащил чемодан внутрь. Квартира состояла из кухоньки (она же гостиная), спаленки, туалета и душевой. Здание было еще совсем новым, в квартире царил идеальный порядок – и оттого жилище сильно смахивало на рекламный салон агентства по продаже недвижимости. Мебель, посуда, электроприборы были безупречно укомплектованы и стояли в точности там, где полагалось; и хотя все вещи выглядели очень изысканными и дорогими – человеческим жильем от них почему-то не пахло. Как если бы кто-нибудь просто захотел собрать их здесь в идеальном порядке, заплатил за это деньги – и через три дня заказ был выполнен. Толково и со вкусом. Но совершенно не так, как в реальной жизни.

– Мама здесь редко останавливается, – сказала Юки, проследив за моим блуждающим взглядом. – У нее здесь студия неподалеку, она там и пропадает все время, когда в Токио приезжает. Там же спит, там же ест. А сюда только иногда приходит.

– Понятно, – сказал я. Деловая жизнь деловой женщины, куда деваться...

Юки сняла шубу, включила газовую печку. Затем достала непонятно откуда пачку “Вирджиниа Слимз”, вытянула сигарету, зажала в губах, очень стильно чиркнула картонной спичкой о коробок и прикурила.

Лично я считаю, что тринадцатилетним девчонкам курить совсем ни к чему. Вредно для здоровья и кожа портится. Однако эта девчонка закурила настолько сногсшибательно, что у меня просто язык не повернулся ей что-либо сказать. Резко очерченные, будто вырезанные ножом на бледном лице, ее тонкие губы легонько стиснули фильтр; робкое пламя лизнуло самый кончик сигареты – и длинные, как из шелка, ресницы медленно опустились. Маленькая челка колыхнулась еле заметно, когда она чуть подалась головой вперед... Само совершенство. Будь мне пятнадцать лет – я бы точно влюбился, снова подумал я. Абсолютно фатальной любовью, страшной и неудержимой, как лавина в весенних горах. Влюбился бы – и, крайне плохо представляя, что с этим делать дальше, впал бы в дикую, черную меланхолию... Глядя на Юки, я вспомнил другую девчонку. Ту, в которую был влюблен лет в тринадцать или четырнадцать. И давно забытое, бескрайнее чувство тех далеких лет вдруг снова прошило мою душу насквозь.

– Кофе будешь, или еще что-нибудь? – спросила Юки.

Я покачал головой.

– Поздно уже. Я пойду.

Юки положила сигарету на край пепельницы и проводила меня до двери.