Дженни Колган - 500 миль до тебя

Кормак будто перенесся в волшебную страну: в столице за каждым углом подстерегали чудеса. Но история, международная торговля и имперское величие давили здесь тяжелым грузом. Наверное, поэтому из Лондона казалось, что совершенно естественно – даже необходимо! – отправить молодых парней из городков и деревень вдали от Вестминстера сражаться и умирать в чужом краю посреди пустыни.

Вот почему к следующей пациентке Кормак пришел задумчивым, а то, что произошло дальше, это настроение только усугубило.

Сам дом оказался потрясающе красивым. Он притаился на тихой уютной улочке там, где высокие башни из стали встречались с георгианскими оазисами Шордича. Большие широкие окна, аккуратные горшки с лавандой и маленькими апельсиновыми деревцами, отполированные до блеска панели старинного стекла в свежевыкрашенных бледно-зеленых рамах. Особняк был отреставрирован с безупречной тщательностью. Кормаку оставалось только гадать, сколько денег ушло на ремонт. Он еще раз проверил адрес. Нет, ничего не перепутал, приехал куда надо.

Дверь открыла эффектная женщина с загорелой кожей и длинными светлыми волосами, спадавшими по спине красивого длинного платья. День выдался солнечный, и казалось, что хозяйка особняка сияла в золотистых лучах.

– Вы из больницы?

Кормак показал ей бейджик.

– Вы точно не соцработник?

Слово «соцработник» не вязалось с аристократическим выговором. По опыту Кормака, дамам такой внешности, живущим в домах стоимостью в несколько миллионов фунтов, про соцработников говорить не приходится, потому что они никак не взаимодействуют с социальными службами.

– Нет, я просто патронажный медбрат, – ответил Кормак, едва удержавшись, чтобы не прибавить «мэм»: так повелительно звучал тон хозяйки.

Та вздохнула:

– У вас там целая шпионская сеть. Обо всем друг дружке докладываете.

Макферсон наморщил лоб и попытался вообразить этот тайный заговор.

– Извините, я не вовремя? – спросил он.

Женщина невежливо пожала плечами и впустила его.

Внутри особняк оказался еще красивее, чем снаружи. Архитектор поработал на славу. Плавные, изысканные линии, и все пространство наполнено светом. На столиках высились стопки массивных и явно дорогих альбомов по искусству. На стенах висели полотна абстракционистов. Кормак разглядывал картины с новым, недавно пробудившимся интересом.

Не дом, а островок элегантности. Будто ожившая фотография из журнала про дизайн интерьеров. В просторной, залитой солнцем кухне, находившейся в пристройке в великолепном саду, молодой человек заметил открытые нараспашку раздвижные двери. Здесь рукотворная красота и все прелести природы гармонично дополняли друг друга. Вздрогнув, Кормак вдруг сообразил, что услышал щебет птиц и жужжание пчел в первый раз с тех пор, как уехал из Кирринфифа.

Высокий, очень импозантный мужчина в очках в черепаховой оправе и безупречно выглаженной льняной рубашке готовил в блендере зеленый сок. При появлении медика хозяин выключил блендер и рассеянно улыбнулся.

Вместе мужчина и женщина производили потрясающее впечатление: такая высокая красивая пара – ни дать ни взять близнецы! Могли бы сниматься для рекламы.

– А где моя пациентка? – робко спросил Кормак.

Хозяйка устало закатила глаза:

– Да все с ней нормально.

И повела Кормака на второй этаж. Они проходили мимо картин и книжных полок, дорогих светильников и блестящих панелей полированного дерева. Повсюду ощущалось благоухание ароматических свечей.

Вот они вошли в красивую спальню, стены которой были расписаны вручную. Под потолком тянулись фризы с многочисленными цветами и танцующими феями. На полу мягкий светлый ковер. Огромное кресло, повсюду книги и игрушки, у окна огромный кукольный дом. Не комната, а мечта любой маленькой девочки.

Но фигурка, лежавшая на кровати, вызывала только жалость.

На вид девочке было лет восемь или девять. Вся мокрая от пота, с ярко-красным лицом, по всему телу сыпь. Стараясь не показывать, в какой ужас его привела эта картина, Кормак глядел на больную. У изголовья кровати сидела служанка-филиппинка. Она достала из миски с ледяной водой кусок ткани, отжала его и положила компресс ребенку на лоб.

Кормак подошел к девочке.

– Здравствуй… Титания, – с легкой запинкой произнес он. Только бы правильно выговорить имя! – Я Кормак, медбрат. Пришел тебя проведать.

В ответ ребенок разразился слезами. Макферсон осторожно измерил больной температуру, потом повернулся к матери.

– Ибупрофен давали? – спросил он как можно более мягко.

– Нет! – возмутилась женщина. – Это мой ребенок! Мне лучше знать, что нужно девочке! Я лечу ее гомеопатическими средствами!

– Гомеопатия может быть очень полезна, – произнес Кормак, хотя сам вовсе так не считал. – Если сочетать ее с другими методами. Ибупрофен хорошо помогает снизить жар.

– От вас я ничего другого и не ждала, – прошипела дама. – Ясное дело, вы участник всемирного заговора фармацевтических компаний.

«А жаль, что я не заговорщик. Может, в этих фармацевтических компаниях хоть иногда повышают своим подручным зарплату», – с мрачным юмором подумал Кормак.

Куда девалась величественная красота хозяйки! Теперь ее лицо исказила напряженная, подозрительная гримаса.

– Вы даете ей много пить?

– Да! – с победным видом объявила женщина. – Это «Кона Нигари». – Она показала медбрату какую-то экзотического вида бутылку. – Воду набирают из гавайского источника, там она самая чистая в мире. Мы специально заказываем, ее нам доставляют на самолете. Ради нашей драгоценной Титании мы готовы на все.

Женщина поглядела на дочь с улыбкой Мадонны, но к девочке даже не прикоснулась.

Кормак обтер пациентке лоб и поправил ей подушку.

– Ты скоро поправишься, – пообещал он жалобно стонавшему ребенку. – Да, болячка неприятная, но ничего, пройдет. Скоро опять будешь смотреть мультики.

– Вообще-то, мы считаем, что излучение, исходящее от экрана, губительно для детей, – резко возразила мать. – Мы не одобряем всю эту современную технику.

Кормак ясно видел ее мужа с мобильным телефоном, но счел за лучшее промолчать. Вместо этого сделал необходимые записи, убедился, что жар у Титании немного спал и что она, по всей видимости, выздоравливает. Но смотреть, как ребенок мучается, хотя его страдания можно облегчить, было просто невыносимо.

Кормак не удержался и спросил (в конце концов, это его профессиональный долг):

– Когда ваша дочь поправится, не хотите сделать прививки от других болезней?

– Корью болеют только один раз, – произнесла дамочка так, будто разговаривала с идиотом.

– Верно, – согласился Кормак. – А как насчет краснухи?