Броди Эштон - Моя леди Джейн

Но, возможно, как я теперь думаю, и для этого у тебя была важная причина.

Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить об этом подробнее, когда я вернусь из-за города после медового месяца.

Твоя любящая Джейн ».

Эдуард вздохнул. Он аккуратно сложил письмо и положил его на прикроватный столик. За последние три дня он прочел послание от Джейн не меньше сотни раз, и всякий раз чувствовал себя так, будто она сидит здесь, рядом. Попрекает его, конечно, но это неважно.

Король закрыл глаза и стал мысленно сочинять ответ. Получалось что-то вроде:

« Дражайшая Джейн!

Прости, что я заставил тебя выйти замуж за коня. Твой свекор хочет меня убить. На помощь! »

Но Эдуард понимал, что Джейн не придет ему на помощь. Любое письмо о его трудном положении или о коварных замыслах лорда Дадли относительно нее самой и судьбы королевства наверняка будет перехвачено герцогом. Даже если такое сообщение каким-то чудом и вырвется за пределы дворца, оно, скорее всего, попадет в руки Гиффорда, а у короля имелись все основания предполагать, что муж Джейн – заодно со своим отцом.

Вот так вот, значит. Король в беде, или, как выражались в те далекие времена, попал как кур в ощип.

Он опять вздохнул. В ту ночь, когда Пэтти обратилась в девушку, Эдуард вместе с Питером Баннистером (ну, и вместе с Пэтти, конечно, хотя она, благослови Господи ее золотое сердечко, не слишком разбирается в вопросах дальней стратегии) придумали план, как вызволить короля из собственного дворца. План был хорош. Во-первых, Эдуард должен немедленно исключить дальнейшее поглощение ядовитых продуктов. Затем, когда тот яд, что он уже невольно принял, выведется из организма, когда монарх хоть немного восстановит силы и сможет хотя бы ходить, не падая на каждом шагу, он потребует, чтобы его выводили в сад подышать свежим воздухом. (Свежий воздух обладает волшебными целительными свойствами – это общеизвестный факт.) Тогда, в одну из таких прогулок по саду, рядом неожиданно окажется Питер Баннистер с запряженной лошадью наготове и поможет Эдуарду сесть на вышеозначенную лошадь. И король будет таков.

На деле, однако, все складывалось не так.

За последние три дня Эдуард не съел ни кусочка из того, что не прошло «обонятельного контроля» со стороны Пэтти. Для проведения такого контроля приходилось всякий раз дожидаться момента, когда над ним никто не нависает (а такие моменты в нынешних обстоятельствах сделались редки), быстро опускать тарелку с едой на пол у кровати (ведь больше король не позволял Пэтти спать на постели – это ему теперь казалось как-то неправильно) и дожидаться, пока она завиляет хвостом. Этот кодовый сигнал обозначал: дурных запахов нет, можешь спокойно уплетать.

На первых порах яд ему подавали только раз в день, в ягодах и выпечке с ягодами, но потом матушка Пенн заметила, что юноша как будто потерял вкус к ежевике, и ядовитый аромат вскоре проник во всю остальную пищу. А потом и в вино.

Так что неожиданно король оказался на диете из воды и ломтей хлеба с сыром, которые Питеру Баннистеру иногда удавалось тайком ему сунуть. Такими темпами опасность смерти от яда могла скоро смениться угрозой гибели от голода…

Слово «истощение» теперь приобрело для Эдуарда совершенно новый смысл. Он вдруг поймал себя на том, что во сне видит исключительно себя самого, сидящим за столом, который ломится от пирогов с мясным фаршем, жареной ягнятины и бесконечных блюд со спелой сладкой ежевикой.

Боже, как ему не хватало ежевики.

Однако несмотря на то, что целых три дня королю в рот не попадало ни капли яда, ему не становилось лучше. Он едва мог сам стоять, не то что ходить – даже чтобы добраться до ночного горшка, ему требовалась помощь. Кашель не унимался – более того, приступы повторялись чаще. На носовом платке Эдуарда белого пространства оставалось уже меньше, чем красного. Мысли его бóльшую часть времени оставались затуманены.

А Дадли тем временем начал что-то подозревать.

– Вам надо есть, государь, – увещевал он короля, между тем как матушка Пенн совала ему чашу куриного бульона, а тот отпихивал ее от себя. Слава богу, куриный бульон не вызывал у него особого аппетита, но приступ слюноотделения возникал даже при виде этой маслянистой золотистой субстанции. Эдуард изо всех сил старался не вдыхать ее аромат – а то вдруг безрассудный голод возьмет верх, он схватит чашу и опорожнит ее, невзирая на угрозу отравления.

– Вы должны хотя бы попробовать, ваше величество, – настаивал герцог.

На несколько секунд Эдуарду пришлось заставить себя стиснуть зубы, прежде чем он снова вполне овладел собой.

– Зачем мне пробовать? – ответил король. – Что, куриный бульон спасет меня от смерти?

– Нет, государь, – поджал губы Дадли.

– Так зачем и напрягаться? – Эдуард слегка приподнялся на постели. – Ведь ваш вожделенный указ уже подписан, не так ли? Я вам больше не нужен. И если мне предстоит умереть, позвольте мне сделать это, как мне заблагорассудится.

Однако если все это хитроумная политическая игра, то он необдуманно раскрывает свои карты, подумалось королю. Надо бы соблюдать осмотрительность. Впрочем, ему все равно… Он устал чувствовать себя беспомощным.

Герцог, сузив глаза, внимательно посмотрел на Эдуарда, словно изучая его лицо. Затем холодно произнес:

– Как вам угодно, государь, – и выскользнул из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Матушка Пенн, все еще держа в руке чашу с бульоном, поцокала языком в знак неодобрения.

Эдуард представил себе, как крохотную фигурку старой няни растянут на дыбе, а он будет насильно заталкивать отравленные ягоды ей в рот.

Пэтти глухо заворчала из-за полога кровати. Матушка Пенн опасливо покосилась на нее и вместе со своим варевом покинула комнату.

У Эдуарда заурчало в животе. Он застонал.

Собака заскулила и лизнула его руку. Он едва смог найти в себе силы погладить ее.

Затем король взял со стола письмо Джейн и перечел его.

– Мой доверенный друг, – пробормотал он, – самый дорогой и любимый…

Интересно, суждено ли им когда-нибудь еще увидеться?

Чуть позже полудня навестить его пришли сестры – одни, без Дадли и матушки Пенн и даже без кого-либо из слуг.

Он просто не мог поверить такой удаче. Во всей этой суматохе он как-то даже забыл о сестрах, и вот они перед ним, Мария и Бесс, у каждой в руке коробка с какими-то подарками. Обе отводят глаза, будто не в силах вынести его угасающего вида.

Наконец-то пришла помощь, подумал король.

Ведь у сестер, особенно у Марии, есть связи. Ее дядя – император Священной Римской империи, которого Эдуард, правда, всегда держал почти за врага, но в отчаянные времена надлежит прибегать к отчаянным мерам. Мария может собрать для него целую армию – ну, или хотя бы отряд. Она способна изгнать лорда Дадли, если уж на то пошло.