Броди Эштон - Моя леди Джейн

– Кто там? – прошептал он.

– Эдуард? – тихо отозвался знакомый голос с той стороны.

– Бесс… – выдохнул он.

– Я не могу остаться, – произнесла сестра еле слышно, так, что король едва сумел разобрать слова. – Они скоро вернутся. По их плану ты уже должен быть мертв, они придут проверить. Им нужно представить дело так, будто ты скончался от грудного недуга, и если теперь они обнаружат тебя живым, Эдуард…

– Выпусти меня отсюда.

– Не могу. У меня нет ключа. Тебе придется вылезти в окно.

– Бесс, тут почти бездна – пятнадцать метров.

– Ну и что, ты справишься, – заверила она. – В детстве ты всегда прекрасно лазал. И никогда не боялся высоты.

Эдуард фыркнул. Вот как, значит. Слезть вниз. Осторожно, пошатываясь, шаг за шагом он приблизился к окну и отдернул занавеску. Уже наступало утро, солнечные лучи робко омывали стены дворца. Прямо под ним – в зияющей пропасти – сбегал к реке внутренний двор. На равном расстоянии друг от друга стояли на часах стражники.

Хорошего мало.

– Бесс? – пролепетал он.

– Я здесь.

– Мне здесь не спуститься. Надо искать другой путь.

Ответа не было.

Он вернулся к двери и снова оперся о нее. Сейчас он чувствовал себя сильнее, чем днем, но все равно настолько усталым, что едва мог стоять.

– В абрикосах было средство против яда. Но действие не продлится долго, – прошептала Бесс. – Тебе надо выбираться, Эдуард. Отправляйся на север, к бабушке [10] Имеется в виду Елизавета Йоркская (1466–1503), мать Генриха VIII. Хелмсли – замок на севере Йоркшира в Англии. , в Хелмсли. Она тебе поможет. Если смогу, я тоже приеду.

– Откуда ты узнала, что они явятся ко мне сегодня? – Колени Эдуарда дрожали, но он изо всех сил старался держаться прямо.

– Нет времени объяснять, – сказала она. – Тебе пора. Дорога каждая секунда.

– Я бы и рад, – проговорил король, – только есть одно маленькое затруднение. Я, видишь ли, заперт в дворцовой башне.

Она вздохнула.

– Тебе придется карабкаться вниз…

– Я слишком слаб, – перебил он, – и тут слишком высоко.

– …или изменить облик. Найти свою животную сущность.

Тут бы ему рассмеяться, но сама мысль, высказанная сестрой, поразила его.

– Животную сущность? Хочешь сказать, я эзианин?

– Отец им был, – обыденным тоном ответила она.

– Да, помню. – Его ладонь, прижатая к двери, сжалась в кулак. – Но я – не отец.

– И мать твоя тоже была эзианкой.

У него перехватило дыхание.

– Мама? – Ее он видел только на портрете – прекрасную, с золотистыми волосами и таинственной улыбкой.

– Однажды я сама видела, как она меняет облик, – сообщила Бесс. – Я была еще девочкой, но никогда этого не забуду. Она умела превращаться в птицу, Эдуард. В прекрасную белую птицу.

Он сдержал приступ кашля.

– Моя мама…

– Все это у тебя в крови, братец. Твои родители оба были эзиане, значит – и ты тоже.

Чего бы он только не отдал, чтобы это оказалось правдой. Но с ним никогда ничего подобного не случалось. Хоть он и старался изо всех сил.

– Откуда ты знаешь?

– Времени нет объяснять, – прошептала она, – они уже идут. Давай же, Эдуард. Найди это в себе. Я больше не могу тут оставаться.

Дрожащий свет снова мелькнул в щели под дверью.

– Бесс? – тихо позвал король.

Ответа не последовало.

У основания лестницы послышались тяжелые шаги.

– Проклятье, – пробормотал Эдуард.

Он снова метнулся к окну. Горизонт уже окрасился розовым светом, с каждым мгновением становилось все светлее. Порыв ветра коснулся лица короля, взъерошил волосы и наполнил легкие утренней прохладой. Он закрыл глаза.

« Я способен преобразиться », – подумал Эдуард.

Льва в нем не было. В глубине души он это знал точно. Всегда знал.

Шаги между тем приближались.

И тут его пронзила внезапная идея. Он быстро подошел к прикроватному столику, схватил перо, чернильницу и кое-как нацарапал короткую записку на оборотной стороне письма Джейн.

Она подумает, что он мертв.

Возможно, так и будет.

За его спиной в замочной скважине заелозил ключ.

Король повернулся к окну.

На сей раз они точно его убьют. Уж теперь своего не упустят.

Надо бежать.

Движением плеч он стряхнул на пол меховую мантию. Встал на подоконник.

« Найди это в себе », – так сказала Бесс.

Эдуард снова зажмурил глаза. В голове его замелькали воспоминания о том, как они с Джейн изо всех сил пытались в кого-нибудь превратиться, обнаружить внутри себя животную форму – и никогда ничего не получалось.

Он подумал о матери – прекрасной белой птице. О матери, которой совсем не помнил. Но вдруг она оставила ему этот дар в крови?..

Может, и ему удастся стать птицей?

Дверь с громким треском распахнулась, но он уже этого не слышал. Не слышал, как Дадли вбежал в комнату. Не слышал крика, который издал герцог.

Он падал.

А потом полетел.

И ветер поднял его, наполнил его крылья, и вскоре дворец остался далеко позади.

Она была одна. Во всяком случае, проснувшись утром после весьма насыщенной ночи, проведенной с Гиффордом, Джейн не услышала рядом с собой его дыхания. Ни лошадиного, ни какого иного.

Она оглядела мужнину половину кровати и обнаружила, что там пусто, но одеяло слегка смято. Видимо, он тихонько удалился прямо перед рассветом.

Джейн снова откинулась на ворох подушек и закрыла глаза, с удовольствием вспоминая приключения минувшей ночи, поток благодарности, излившийся на них, то, как они веселились, возвращаясь домой. Гиффорд здорово ее рассмешил. И она его тоже. И все эти мелкие колкости, которыми они потчевали друг друга до сих пор, показались ей теперь почти добрыми.

Снаружи донеслось громкое цоканье копыт. Сердце Джейн, словно в ответ, забилось учащенно. Минувшая ночь была такой… Джейн слегка запуталась в поисках нужного слова. Не «волшебной». Не «приятной».

Правильной. Они совершили хорошее дело. Помогли тем людям. Но вот теперь на улице опять светло, и Гиффорд опять стал конем. Волшебство ночи (видимо, она все-таки была немного и волшебной тоже) иссякло, растаяло на жарком солнце.

Джейн одним рывком скатилась с кровати и увидела, что все ее вещи разобраны. Одежда висела в шкафу аккуратными ровными рядами. Она хотела было позвать горничную, чтобы та помогла ей привести себя в порядок, но передумала и выбрала на сегодня самое простое платье. Приобретя надлежащий для выхода вид, она захватила книгу – «Образование гор и геологический баланс долин: теория эзианской магии в практических условиях», – а также небольшой кулек с завтраком и поспешила на свежий воздух.

Гиффорд носился взад-вперед по лужайке, откинув назад голову. Его грива развевалась на ветру, а темный хвост переливался в свете раннего летнего утра, словно флаг. В движении он представлял собой воплощение чистейшей красоты: ноги ритмично вытягивались то впереди, то позади крупа и легко несли его, как будто в полете, над землей, поросшей травой.