Марта Кетро - Чтобы сказать ему

Ей тогда почти сразу же отдали девочку, а через пару дней отпустили домой, и с тех пор началась их диковатая близость – Ленка и думать забыла о любой карьере, подразумевающей расставание с ребёнком дольше, чем на полчаса.

Собственно, она вообще не видела причин выпускать девочку из виду, и даже в туалет они ходили вместе: переносная плетёная колыбель оставалась за приоткрытой дверью, и Ленка делала свои дела максимально быстро. По ночам не могла спать, потому что всё время слушала дыхание ребёнка – синдром внезапной детской смертности стал её постоянным кошмаром, она каждую секунду готовилась к тому, что младенец умрёт. Она же во время беременности не хотела ребёнка и собиралась от него избавиться, Бог наверняка всё слышал и сейчас может исполнить её желание.

К счастью для них обеих, через три месяца из соседнего городка приехала мама Ленки. Обнаружив свою дочь полубезумной, взяла дело в свои руки. Для начала заставила Ленку называть ребёнка по имени – у той был какой-то суеверный страх на этот счёт. Потом уговорила спать днём в соседней комнате, пока сама нянчит Марину – поклявшись на Библии, что не спустит девочку с рук ни на секунду. Между делом привела в порядок их крошечную квартиру, разобралась со счетами, обналичила чеки, которые ежемесячно начал присылать отец ребёнка – деньги небольшие, но давшие Ленке необходимую передышку.

Немного придя в себя, Ленка переосмыслила жизнь и сначала организовала домашние ясли для малышей – ровесников Марины, а на четвёртый год её жизни освоила профессию швеи и стала брать заказы у начинающих дизайнеров, которые пока не могли завести свой пошивочный цех.

Несмотря на очевидные трудности, Ленка чувствовала себя абсолютно счастливой, её жизнь была совершенна, наполнена смыслом и непреходящей радостью. Состояние это продлилось ещё год.

А потом Ленка влюбилась.

Она встретила его в один из редких дней, когда вышла из дома без дочери. Мама уговорила оставить ей Марину и съездить в банк одной, там предполагалась очередь, и ребёнку было бы трудно – клерки, вырвавшиеся из офисов в рабочее время, обычно достаточно жестоки, чтобы не пропустить даже прелестную блондинку с малышкой.

И теперь, уладив дела, Ленка неспешно возвращалась пешком. Безумие первых лет стало проходить, и она научилась ценить редкие минуты одиночества. Ленка огляделась по сторонам и обнаружила вокруг позднюю весну, нежное солнце и молодую листву, пока незапылённую и очень яркую. Она как раз подняла голову, чтобы поглядеть, как сквозь крону пробивается золотистый луч, и тут её окликнули.

Он был… он был такой красивый, – позже говорила она. Он был такой живой и горячий, – думала она. Он был – вот и всё. Когда почти пять лет мир состоит из двоих – тебя и ребёнка, появление кого-то третьего ощущается как взрыв. Он был первым мужчиной, которого она увидела за эти годы, все остальные как-то проскальзывали мимо, не останавливая её взгляда. А он вдруг возник рядом, и луч, падающий сквозь юную зелень, замер на нём и не оставил Ленке никакого выбора.

В тот день она пришла домой на два часа позже, чем собиралась. Через три дня попросила маму посидеть с Мариной и сбежала под выдуманным предлогом, чтобы впервые поцеловать его. А через неделю, ночью, бесшумно открыла ему дверь, и почти сразу же они оказались на полу гостиной, потом на кухонном столе – потому что в её постели, как обычно, спала Марина. Через десять дней Ленка позвонила ему в шесть утра и сказала: «Я люблю тебя». Через две недели всё кончилось, и не только между ними – закончилось счастливое материнство Ленки.

Он позвонил ей пьяным и отчаянным, потому что пришло время уехать. Он ведь музыкант, живущий от гастролей до гастролей – куда пригласят, туда и переезжает на несколько месяцев, выступая в барах и ресторанах.

– Ленушка, лисёнок, – он звал её так за лёгкий рыжеватый оттенок, который тот весенний луч высветил в её волосах, – я должен. Другой конец страны, девочка, я не могу смотаться и вернуться, мы наконец-то пишем альбом, это надолго. Будет лучше, если ты не станешь меня ждать.

– Я не могу без тебя, – просто и глупо ответила она.

Он помолчал, а потом с некоторым удивлением сказал:

– И я без тебя не могу.

Они опять замолчали, и в эту долгую минуту каждый из них чувствовал своё сердце так остро, как никогда в жизни. На Ленку водопадом обрушилось будущее – без него. Тысячи дней, в которых его нет, жгучее горе, потом тупая тоска, а после равнодушие.

На него тоже что-то обрушилось, и он сказал ей медленно, запинаясь о согласные:

– Поедем со мной.

– Поедем.

– Только вот что. Ребёнка придётся оставить. Я не потяну вас обеих, да и не могу с детьми, ты же знаешь, им не место…

Он ещё что-то такое говорил, но Ленка не слышала, потому что слегка потеряла сознание и даже, кажется, умерла. По крайней мере, она опустилась на пол и закрыла глаза, а когда открыла их, была уже другим человеком. Она плотнее прижала телефон к уху и спросила:

– Ты разрешишь мне с ней видеться хотя бы иногда?

В трубке стало очень тихо, а затем он совершенно трезвым голосом спросил:

– Ты чего, дура, что ли?

В спальне проснулась и захныкала Марина, но Ленка, вместо того, чтобы по обыкновению своему помчаться к ней со всех ног, даже не пошевелилась. Она только что отказалась от ребёнка, предала дочь окончательно, ради мужика, который всего лишь хотел её «проверить» и отрезвить. Ну и проверил, да.

От любви её это не избавило. После его отъезда она два месяца всё время плакала – за работой, перед телевизором, играя с дочерью. Почти не ела и впервые в жизни достигла супермодельного веса. Как-то Марина рассадила вокруг неё игрушки и принялась кормить обедом:

– Синтии чупа-чупс, Кену бургер, Барби мороженое, Джеку косточку, маме ничего не надо, а киске надо молочка.

Ей в самом деле ничего было не нужно: она потеряла и мужчину, и право чувствовать себя хорошей матерью, то есть потеряла всю любовь, которую имела.

Чувство вины не умирает никогда, но раны заживают. Через десять лет Ленка выглядела почти нормальной женщиной: красотка, в чей возраст невозможно поверить. Творческая профессия в мире моды (пусть и не слишком высокого уровня), чудесная юная дочь, с которой они похожи, как половинки яблока. К тому же влюбилась в очередного дизайнера, который, кажется, намеревался взять её не только швеёй, но и соавтором коллекции. Ленка подозревала, что таким образом он решил уменьшить расходы, рассчитывая возместить ей часть гонорара славой. Но он был невероятно хорош собой: горячий итальянец с капелькой седины в тёмных кудрях. Ну так и она не девочка, и умный сильный партнёр ей вполне по плечу.

В пятницу пригласила его на домашний ужин, надеясь подкупить уютом и основательностью – пусть видит, что, несмотря на моложавый вид, она серьёзная женщина, хозяюшка и хорошая партнёрша. Ленка не сомневалась: он сочтёт её рачительной и при этом безопасной, такую можно взять в бизнес, она и порядок наведёт, и руку по локоть не откусит, если что.