Марта Кетро - Чтобы сказать ему

Дора обречённо молчала. Он что, видел, как они с Элроем занимались сексом?

– Ты вылила мне на голову кетчуп!

– Чегооо?

– Да, разнообразием реакций ты не отличаешься. Того! Я, маленький и наивный, сидел и ждал макарон…

Дора больше не могла сдерживаться и безудержно расхохоталась.

– Нет, ты объясни, объясни, что это было!

– Это как раз перед котлетками случилось, я уже тогда начала слегка сходить с ума из-за твоей еды, а уж потом Фрэнни мне вдобавок хвост накрутила. Тоже пойми меня, на завтрак, обед и ужин я отваривала макароны, потом раскаляла на огне сковороду, лила масло, добавляла кетчуп и жарила их. Изо дня в день!

– Какая страшная история!

– Представь себе. И вот беру я этот чёртов «Хайнц», а ты рядом за столом сидишь, такой хорошенький и терпеливый зайчик… И я вдруг отрешённо переворачиваю бутылку и выжимаю пару капель тебе на макушку…

– Да, забыть невозможно.

– Это стресс! – И они дружно рассмеялись.

Дора помнила каждое мгновение того утра: они дурачились, болтали, один из них начинал фразу, а второй подхватывал или просто хихикал, потому что угадывал шутку. Солнце заглядывало в окно, расчерчивая пол на тёплые золотые прямоугольники, впереди их ждали долгий летний день и долгая жизнь.

Потом, когда Гарри исчез, рассудок похоронил это воспоминание под грузом вины. И только теперь, успокоившись и приблизившись к концу своего путешествия, Дора обнаружила, что годами жила с какой-то более отчаянной версией их отношений, спрятав светлые моменты и вытаскивая на поверхность боль. Но это стало невыносимо, и ей пришлось позабыть вообще всё. А теперь к ней вернулась вся её память.

Освоившись, Дора понемногу начала разговаривать с Томом. Она понимала, что раньше или позже ей придётся или уйти, или лечь с ним в постель. Нет, он не торопил да и ничем не намекал, кроме взглядов, которые она ловила на себе, но это было бы вежливо с её стороны, да? Том спокойно ждал, река приносила ему рыбу, теперь принесла женщину, и он наблюдал, ожидая её решения. Этот дом и вся их жизнь выглядели как воплощённая мечта о безопасности и покое. И сам он был хорошим и сильным человеком, а главное, взрослым, не таким, как её любимые мальчики. То есть обращаться с ним она совершенно не умела.

Правда, её ждал Гарри, Дора знала, что конец пути уже близок, и потому колебалась. Она не боялась встречи и очень стремилась к нему, но… Что, если он её не ждал? Все эти месяцы её вела полубезумная уверенность, что Гарри жив. Теперь рассудок прояснился, но как только она доходила в своих размышлениях до этого момента – а что, если?.. – нападала паника и Дора отступала. Нет, Гарри жив, она пойдёт к нему вот-вот. Только ещё не сегодня.

В её жизни наступили прекрасные тихие дни, она ходила на реку, сидела на дощатой пристани и смотрела на медленную воду, гуляла среди сосен и дружила с козами. Похоже, она долго провалялась в беспамятстве на дне лодки, течение отнесло её далеко на юг, воздух здесь оставался тёплым, и зима, которая уже должна бы наступить, не принесла заморозков и снега.

Дора целыми днями что-то шила, штопала, готовила еду и мыла всё, что попадалось под руку. Дом Тома и без того не был запущенным, но её стараниями засиял. Ей хотелось как-то украсить его жизнь, и всё у неё получалось хорошо, разве что здоровье немного барахлило. Кажется, питаясь чем попало, Дора слегка поломала желудок, и теперь её часто тошнило. Организм, безропотно принимавший корм-пакеты, мороженые овощи и любую подножную растительность, теперь протестовал против куриных яиц, молока и супов. Дора искренне надеялась, что это не язва и не рак. Было бы глупо умереть в мучениях на пороге новой жизни.

Дора иногда рассказывала Тому о своём путешествии, в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Как-то завела разговор о Гарри и, стараясь не впадать в сентиментальность, попыталась объяснить:

– У меня так много осталось любви к сыну, целая гора. И к нынешнему, и к маленькому, из тех времён, когда я была дура. И никак эту любовь не истратить, потому что это только ему, тогдашнему, принадлежит, ему не додала, и даже новый ребёнок не спасёт и вины не снимет. – Дора помолчала и с некоторым удивлением, потому что никогда об этом не думала, добавила: – Но я бы всё равно хотела малыша. Очень. Жаль, детей у меня больше не будет. Но Гарри…

И тут она запнулась, потому что совершенно неожиданно на словах «детей у меня больше не будет» из глаз у неё ручьём потекли слёзы. Прямо как у клоуна в цирке, длинными струями. Дора удивилась, кажется, больше, чем Том. Он в тот момент не смотрел на неё, она успела отвернуться и постаралась взять себя в руки. Вот уж не предполагала, что там у неё болит, и сильно.

Дора рассказала ему, куда направляется, и попросила как-нибудь помочь сориентироваться – не сию минуту, но при случае объяснить, где они находятся относительно побережья. У неё самой сохранилась истрёпанная допотопная карта, но к нынешнему рельефу она имела отдалённое отношение.

Через несколько дней с утра Том засобирался куда-то. Дора привычно подошла к окну, надеясь, что он отметит точку на горизонте, но Том показал ей два пальца.

– Ты уходишь на пару дней? – догадалась Дора, и он кивнул. – Ладно, буду ждать.

Она слегка огорчилась, ей нравилось его молчаливое присутствие, забота и сдержанная нежность во взгляде. Дора медлила с сексом только потому, что понимала, мимолётная связь с таким человеком невозможна, всё будет всерьёз и надолго, а у неё Гарри.

Напоследок Том положил на стол листок, в котором Дора узнала карту. Он рисовал что-то в последний вечер, но Дора старалась не лезть к нему под руку – другой бумаги у них не было, и она не хотела, чтобы он испортил работу из-за неё. Том не стал ждать, пока Дора рассмотрит рисунок, осторожно обнял её и вышел из дома.

Дора помедлила, прежде чем взять карту. Она допускала, что река занесла её куда-то далеко от цели. Или что океан захватил материк основательно и дом её деда затоплен. Или что земля разверзлась и на её пути образовалась трещина, которую невозможно пересечь – Дора была готова ко всему. И, наверное, поэтому не сразу поверила глазам, когда разобрала значки. В верхней части листа стоял крестик, обозначающий дом лодочника, внизу плавная линия изображала океан. А места в промежутке Дора узнала. Если карта не обманывала насчёт расстояний, ей оставалось всего несколько дней пути до бара «Джекки», а потом ещё немного до посёлка, где ждал Гарри, – океан, кажется, пощадил их всех – дом, сына и её.

Откладывать больше нельзя, вернётся Том, она попрощается с ним и уйдёт. Наверное, пока нужно собрать вещи… Дора бродила по дому, складывала одежду, прикидывая, что следует перестирать, починить, а что выбросить. Вытряхнула на пол рюкзак и заново пересмотрела содержимое, отбирая то, что безнадёжно отсырело и поломалось. Потом оглядела себя и сбросила платье. Пока Том был рядом, она старалась переодеваться в укромных углах, быстро меняя одежду, а тут встала посреди комнаты и осмотрела своё тело при дневном свете. Оно, оказывается, очень изменилось, жаль, зеркала нет. Дора исхудала, ноги стали мускулистыми, руки окрепли. Целлюлит на ляжках, который она считала неизбывным, исчез, но на талии образовались мельчайшие сухие морщинки. Правда, несмотря на худобу, грудь слегка отяжелела, а живот ниже талии выдавался вперёд.