Андрей Жвалевский - Грабли сансары

– А вот и мама! – сказала учительница и пошла открывать.

«Наверное, маму можно понять», – подумала Ася.

У нее горела щека. Было не очень больно, просто странно. И слезы текли. Сами.

Мама влепила ей пощечину, схватила за руку и потащила, а Ася начала упираться. Она хотела объяснить, что там, в комнате, остался ее телефон, а без него она не хочет уходить, но говорить не могла. Пыталась, но то всхлипывала, то мычала. А мама с настойчивостью танка волокла ее. Асины ноги начали проскальзывать, и она приложилась виском об косяк.

– Стоп! – сказала Ольга Егоровна.

То есть она давно что-то говорила, но вот это «стоп» наконец-то ворвалось и в Асино сознание. Классная отцепила маму и увела ее на кухню.

Ася сползла на пол и разрыдалась. Она свернулась клубочком на полу и подумала, что самый лучший выход – пойти на аборт и там умереть. Нет ребенка – нет проблем. Нет мамы – нет проблем… Как это ужасно, оказывается, когда совсем нет мамы…

Хлопнула входная дверь. Классная подошла к Асе:

– Давай вставай аккуратненько, я тебя переложу на диван.

Ася мотнула головой и всхлипнула.

– Мама уехала. Я ей сказала, что ты сегодня у меня переночуешь. Ей надо остыть. Все-таки она тебя несколько часов искала. Ты бы хоть сообщение отправила, что жива. За тебя же все переживают, в твоем положении…

Ася всхлипнула еще громче.

– Я не хочу аборт, – прошептала она.

– Что? – оторопела классная.

– Я не хочу на аборт, – взвыла Ася.

А дальше сбивчиво, захлебываясь словами, начала рассказывать, что есть риск синдрома Дауна, но это вероятность, а они говорят, что обязательно, а она боится…

– Ася, Асенька, девочка моя, – классная разревелась вместе с ней, – давай ты поспи. А мы что-нибудь придумаем. Утром мы что-нибудь придумаем…

Так Ася и заснула на диване под причитания Ольги Егоровны.

А утром проснулась оттого, что ей под нос подсунули чашку с кофе.

– Я тебе только понюхать. Пить не дам.

– Вам надо в школу? – спросила Ася.

– Я уже сходила. Провела четыре урока и вернулась. Вставай и поехали. Хочу тебя кое с кем познакомить.

Гриша и не помнил, когда отец в последний раз приходил к нему в школу. Наверное, никогда. Все родительские собрания были маминой заботой.

А тут вдруг пришел. Более того, заявился посреди урока.

– Прошу прощения, – сказал он, улыбаясь своей фирменной улыбкой, – я папа Григория Занина. Он мне срочно нужен.

Гриша в очередной раз увидел, как папина харизма действует на женщин. Математичка, дама глубоко за пятьдесят, разрумянилась, принялась бессмысленно трогать свои очки и смогла произнести только:

– Конечно-конечно!

В коридоре папа улыбаться перестал.

– Ты должен поговорить с Асей! – сообщил он.

– Не собираюсь я… – взъерепенился было Гриша, но отец перебил.

– Я у тебя ничего не спрашивал, – сказал он очень тихо и внятно.

У Гриши моментально пересохло горло.

Это была вторая сторона папиной харизмы. Он умел без всякого крика и скандала довести человека до инфаркта или нервного срыва.

– Вот адрес ее классной, – продолжил Богдан Семенович немного более человеческим голосом и протянул записку. – Ася сейчас там. Объясни этой… девушке, что откладывать дальше опасно. Чем раньше она решится, тем лучше. Скажи, что это твое решение тоже, ты тоже берешь на себя ответственность за него…

К Грише вернулась способность говорить.

– Какая ответственность? – спросил он. – На что решится?

– На аборт, – вздохнул папа. – У вашего будущего ребенка повышенный риск синдрома Дауна. И ты… папаша… единственный в семье, кто этого не знает…

Он вдруг ссутулился, опустил голову и попросил:

– Сделай это. Асе очень трудно, ей нужна опора… Ей нужно с кем-то поделиться этой ношей. Потом, когда все кончится, можешь ее бросить, но сейчас… Сделай хоть один мужской поступок во всей этой истории.

Гриша вдруг осознал, что он смотрит на отца – огромного и грозного! – сверху вниз. И папа не только взрослый, но и очень уставший. Наверное, поэтому он коротко кивнул.

Подходя к дому Асиной классной, Гриша репетировал про себя речь. Она получалась тупой и пафосной. Все эти «ответственности» и «важные решения» вызывали только раздражение. Шуточки типа «Да не парься, я тебе потом нового сделаю!» тоже не подходили. Гриша постарался представить себе, как бы в этой ситуации поступил отец. Наверное, просто включил харизму, улыбнулся и сказал: «Пошли со мной! И ничего не бойся!»

На мгновение Гришу кольнула зависть, но тут же ехидный внутренний голос спросил: «Так почему папочка не включил свою харизму? Почему не увел Асю? Почему тебя послал?»

Зависть отступила, но по-прежнему не хотелось никуда идти и никого уговаривать. Гриша даже шаг замедлил перед нужным домом.

И это его спасло: он издалека увидел, как Ася с историчкой выходят из подъезда. Гриша торопливо спрятался за беседкой и оттуда наблюдал, как Ася и учительница идут вдоль фасада – к счастью, в противоположную от него сторону. Он понимал, что при желании догонит, остановит… но подленькая радость внутри говорила: «Вот и супер! Скажешь, что не застал их дома! Причем правду же скажешь!»

Когда Ася с классной скрылись за углом, Гриша зачем-то подошел к домофону, набрал номер квартиры, написанный на листочке, и долго слушал гудки…

В нос ударил знакомый запах тушеной капусты. Интересно, так пахнет во всех детских садах мира?

Ольга Егоровна расписалась на входе и махнула Асе рукой. Мол, иди за мной.

– Мы как раз вовремя пришли, дети поспали, сейчас можно будет с ними поиграть.

– Какие дети? – спросила Ася. – Может, уже расскажете?

– Сейчас все увидишь! – сказала классная.

И Ася зашла в группу. Детки были смешные. Сонные и лохматые.

Ася неважно помнила свой детский сад, но какое же счастье было на выпускном! Как они гордились, что теперь пойдут в школу! И с каким бы удовольствием она сейчас поменялась с этими малявками местами!

– Это моя подруга Светлана, – представила Ольга Егоровна воспитательницу, – а это моя ученица. Я бы хотела, чтобы она познакомилась с твоей Феей.

– Познакомиться – это мы всегда, познакомиться – это нам только давай, – улыбнулась воспитательница.

А из спальни в этот момент вышла заспанная девчонка. При виде воспитательницы она просияла.

– Ма! – громко сказала она.

– Это ее дочка, – пояснила Асе классная. – Светлана вообще, как и я, учитель истории, но ребенка с таким диагнозом в сад не брали, пришлось немножко поменять специальность.

– Каким диагнозом? – спросила Ася.

И только тут сообразила, зачем ее сюда привели.

Фея мало чем отличалась от обычных детей. Уже потом Ольга Егоровна объяснила, что настоящее отставание от сверстников начнется в школе, а сейчас Фея просто говорит хуже, чем большинство. Но даже не хуже всех в группе.