Андрей Жвалевский - Грабли сансары

Гриша, чтобы ему снова не закрыли рот, заговорил быстро и громко:

– Не дождетесь! Если в Энск не отпустите, я тут учиться не буду. Я тогда… я…

Что именно произойдет «тогда», Гриша пока не придумал и потому забуксовал.

– А я тебе скажу, что тогда, – сказал отец. – Тогда тебя забирают в армию.

Мама схватилась за сердце.

– Кстати, – продолжил Богдан, – не самый плохой вариант. Я два года служил, ничего, выжил.

– Что ты такое говоришь? – взмолилась Вероника. – Ну какая армия? Ты на него посмотри!

И посмотрела. И отец посмотрел. Гриша себя в этот момент видеть не мог, но чувствовал, что уши у него пылают. И щеки тоже.

В армию он не хотел.

– Как ни противно, – заключил отец, – первый вариант самый реальный.

Все немного помолчали.

– Ну и ладно, – нарушила тишину Вероника. – Пусть годик там поучится. По общагам покантуется. В столовой поест. А через год я его в наш Технологический переведу!

Алексей решил устроить себе выходной. Даже два.

Потому что месяц каждый день таксовать – это перебор. Теперь, когда долг перестал на него давить, он прикинул, что может кататься пять дней в неделю; этого хватит и за аренду машины заплатить, и за пользование приложением – и еще останется на еду и коммуналку.

Первый день он просто спал. Пару раз проснулся попить водички – и снова валился на кровать.

На второй день понял, что бока болят, встал, залез под душ. Пока мылся, пришел к выводу, что полочку над умывальником стоит протереть, а то она покрылась коричневыми разводами. Стал протирать, увлекся и очнулся над унитазом. В трудовом угаре он непонятно как обнаружил шкафчик с моющими средствами и принялся драить все, что попадалось на глаза.

К удивлению Алексея, он даже получил удовольствие. Вынес весь мусор, перемыл посуду, до которой обычно не доходили руки, даже пыль на мебели вытер. Квартира, конечно, чистотой не засияла, и ремонт по-прежнему был нужен, но жить в ней стало гораздо лучше.

Алексей посидел немного и сходил в гости к Асе. Как выяснилось, он уже две недели не заглядывал к дочке, а за это время у нее случилось много всякого разного. Ася, захлебываясь слезами, жаловалась на Гришу, который хочет ее бросить, а Алексей гладил ее по голове:

– Ничего, как-нибудь все образуется.

Почему-то Асю этот аргумент не успокоил, а разозлил. Алексей вернулся домой в подавленном настроении. Пытался смотреть телевизор, но понял, что отвык от бессмысленной болтовни.

Полез в шкаф за «Роллтоном» и вдруг понял, чего ему хочется.

Пиццы. С сыром, помидорами и колбасой.

Пока он был молодым, о такой пицце мог только мечтать. Не было такой пиццы. Теперь, в принципе, она была. И была ему по карману, но это же несолидно – в его преклонном возрасте заказывать пиццу…

«Да ну вас всех! – подумал Алексей. – Хочу и закажу!»

Курьер появился быстро, пицца пахла изумительно. Алексей расплатился и понес коробку в гостиную. Открыл, сглотнул слюну… и услышал, что дверь в квартиру открывается.

«Я что, – удивился Алексей, – за курьером запереть забыл?»

Он выглянул в коридор. Посреди прихожей стояла Лариса и подозрительно осматривалась. В руках у нее была большая сумка для командировок.

– Привет! – сказал Алексей как можно дружелюбнее.

– Имей в виду, – сказала жена, – твои попытки подлизаться не сработают!

– То есть? – удивился Алексей.

– То есть ты можешь хоть сто раз убрать квартиру, но я тебя не прощу!

«За что?» – хотел спросить Алексей, но не стал.

Пожал плечами и вернулся к пицце. Лариса, не снимая обуви, проследовала за ним и некоторое время наблюдала, как он ест.

– Хочешь кусочек? – спросил Алексей.

– Не знаю, – ответила жена, – у кого ты одолжил денег, но возвращать придется тебе! Я за тебя платить не собираюсь.

– Я ни у кого ничего не одалживал, – сказал Алексей. – Я заработал.

Лариса громко и неестественно рассмеялась:

– Он заработал! Конечно! Быстренько написал гениальный роман! Или тебя взяли главным редактором главной газеты мира!

Алексей отложил пиццу, тщательно вытер руки салфеткой, достал из шкафа свой договор с транспортной компанией и протянул жене. Сначала она долго не могла понять, что ей такое суют, а когда поняла и дважды перечитала, фыркнула с презрением:

– Докатился! Таксист!

– Все лучше, чем безработный, – ответил Алексей, забирая договор. – На себя вполне зарабатываю.

– «На себя»! – Лариса никак не могла соскочить с иронического тона. – А я слышала, что мужчина должен быть добытчиком! Содержать семью!

– Кстати, – сказал Алексей, – о семье. Ты бы заглянула к дочке. У нее сейчас тяжелое время…

Лицо жены, словно судорогой, свело от отвращения.

– Дочери? Нет у меня никакой дочери! А если ты этого до сих пор не понял, то и мужа у меня нет!

Она выскочила в прихожую, схватила сумку и стремительно покинула квартиру. Если бы не гордо поднятая голова, можно было бы решить, что Лариса сбежала.

Алексей вздохнул и стал доедать пиццу.

Ася с трудом помнила последнюю неделю. Тетя Вероника словно обезумела: она то пыталась зацеловать Гришу и закормить его домашними пирожками, то орала с утра до вечера, цепляясь ко всем мелочам.

Ася спала. Наверное, сработала психологическая защита.

Гриша должен был уехать в конце августа, но три дня назад выяснилось, что билеты он купил на сегодня. Сказал, что у него нет сил больше терпеть домашний ад.

Вероника легла рыдать и рыдала сутки. Ася сутки спала. Гриша паковал чемодан.

Единственным человеком, который сохранял разум, оказался Богдан Семенович. Он показал Грише расчет, из которого следовало, что он готов выплачивать Грише ежемесячно некую сумму. Но поскольку Гриша кидает на него свою женщину и своего ребенка, то никакой ежемесячной помощи Гриша не увидит. Все деньги получат Ася с ребенком. Будут получать, пока Гриша учится. Как только Гриша заканчивает учиться, забота о ребенке автоматически переходит к нему.

Гриша кивал и соглашался, соглашался и кивал. Он готов был уехать на любых условиях. Главное – уехать.

Гришу отвезли в аэропорт.

Ася не поехала. Собственно, ее никто и не звал.

Поздно вечером Ася выбралась на кухню. Она старалась перемещаться по квартире потихоньку и быстро, чтоб не попасть никому под горячую руку. Но в этот раз не удалось. Вероника сидела за столом и смотрела в чашку. Потом она перевела взгляд на Асю, и Ася вжалась в стену. Глаза у Гришиной мамы были неживые.

– Это ты во всем виновата! – сказала она.

Ася мотнула головой и хотела объяснить, что она никак не может быть виновата, что ей тоже очень плохо, но она успела только вдохнуть.

– Я тебе доверила самое дорогое, что было у меня в жизни! – патетически воскликнула Вероника. – А ты, дура малолетняя…