Андрей Жвалевский - Грабли сансары

Ася попыталась прилечь, но Ника вскочила и схватила ее за руку.

– Это моя кровать! – возмутилась она. – А ты иди спать в свою!

– Это моя, – обиделась Ася.

Ей было так плохо, что она готова была придушить эту мелочь, которая опять влезла в ее жизнь.

– Это моя комната! – сказала Ника и уперла руки в боки. – Иди отсюда!

– Сама иди! – огрызнулась Ася. – Я на этой кровати всегда спала!

– Так, заткнулись обе! – скомандовала Лариса. – Что одна, что другая. Эгоистки обе! Ася, иди в ту комнату, я тебе постелила. Будешь там жить пока…

Ася легла на свежезастланную постель прямо в одежде. Вид у нее был такой, что даже мама ничего не сказала. Еще громче вздохнула и вышла. Папа задержался, хотел сесть рядом, но передумал и тоже молча вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Давай уже поужинаем наконец, – донеслось до Аси, – сколько можно ждать! Покорми Нику!

– А сам не можешь покормить? – возмутилась мама.

– Я не знаю чем.

– Не знает он… Целая кастрюля борща! Поставить на плиту и разогреть – это проблема?

– Мама, ну давай уже свой борщ! – заныла Ника.

«Жизнь – борщ!» – вспомнила Ася.

И закрыла глаза.

Грише нравилась работа ремонтника. Особенно первая фаза – диагностика. Каждый раз шарада, которую нужно разгадать. Большинство шарад оказывались элементарными обрывами контактов («Электроника – наука о контактах»), но иногда приходилось поломать голову.

Именно с такими поломками и работал теперь Гриша. После того как он получил диплом Новосибирского технического, хозяин фирмы и друг детства Вениамин Глаголев (в миру – Веник) сделал его завотделом. Теперь банальные поломки исправляли стажеры из числа студентов, а Грише отправляли всякие загадочные глюки. Гриша быстро освоился на новой должности и даже научился снисходительно общаться с подчиненными.

Все было прекрасно. Но однажды, когда Гриша двигался навстречу трудовым свершениям, зазвонил телефон.

– Не приходи! – коротко приказал Веник и тут же положил трубку.

Гриша очень удивился. До родной конторы оставалось метров сто, нужно только завернуть за угол. И он завернул.

У входа с вывеской «Мобильная реанимация – вернем ваш гаджет из могилы» стояли двое полицейских, вооруженные короткими автоматами. Инстинкт заставил Гришу изобразить индифферентность и пройти мимо. Полицейские проводили его подозрительными взглядами.

Перезвонить Венику он решился только через два часа из телефона-автомата. Мобильник не отвечал. Тогда Гриша набрал жену Веника Ульяну. Ее мобильный тоже был отключен, но, к счастью, у Гриши оказался записан домашний.

Ульяна стала плакать сразу, как только подняла трубку.

– Ты дома? – попытался прорваться через рыдания Гриша. – Я сейчас буду!

У Гриши хватило сообразительности заскочить за валерьянкой. Уле она зашла за милую душу.

– Там налоговая что-то накопала, – наконец смогла выдавить из себя Уля. – Веню задержали. У нас обыск был…

Только сейчас Гриша заметил, что в обычно образцово-аккуратной квартире Глаголевых – бардак. Книги на полу, куча бумаг вывалена прямо на диван.

– Они все гаджеты конфисковали, – продолжала Ульяна. – И мой нотик. А мне завтра макет сдавать…

И она разрыдалась с новой силой.

– Да плевать на макет! – ругала она себя. – Они сказали, что Веню посадят!

Пришлось бежать за добавкой валерьянки.

Веника выпустили через два дня, подсуетился отец. Вернулся Вениамин помятый и посеревший. И признался:

– Мой косяк. Слишком много по-черному проводил. И по-серому…

Оказалось, что Веник с самого открытия фирмы «оптимизировал налоги». На один «белый» рубль приходилось три «черных». Это было очень выгодно… пока налоговая не решила провести внеплановую проверку.

– И что теперь? – спросил Гриша. – Уля боится, что тебя посадят.

– Если возмещу ущерб, – вздохнул Веник, – то не посадят. Придется все деньги им отдать. И квартиру продать… Да, и контору закрыть придется. Извини.

Какое-то время Гриша редко виделся с семьей Глаголевых. Веник закрыл фирму, Грише пришлось устраиваться на работу к конкурентам, потому что денег у отца просить было немыслимо. Сам бы он как-нибудь протянул на подкожном жиру, но Нике нужно было платить ежемесячно, и не копейки, – а последние полгода, после окончания вуза, алименты стали проблемой Гриши.

Он чувствовал себя виноватым перед друзьями, вроде как бросил в беде. И когда ему позвонила Ульяна, примчался на встречу мгновенно.

Они сидели в кафе. Народу было полно, в соседнем зале собирались нарядные дети, персонал суетился, надувая шарики.

Гриша никогда не видел Улю такой. Черты лица заострились, волосы убраны в хвост, только несколько коротких локонов падает на лоб. И еще она не улыбалась. И нервничала. И Гриша тоже автоматически начал нервничать, как только сел напротив нее.

– Прости, не могла сказать по телефону, – Уля говорила и теребила в руках чайную ложечку, – у меня к тебе просьба. Очень странная. Ты только не отказывайся сразу, пожалуйста…

Гриша занервничал еще сильнее. В голове пронеслось несколько сценариев Улиной просьбы: спрятать деньги, перевезти наркотики, передать кому-то оружие. Мысленно он уже согласился на все, кроме наркотиков. Потом посмотрел на осунувшуюся Улю и на наркотики тоже согласился.

– Сдай спермограмму, – попросила Уля.

Грише потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что это не психотропное. Но он успел задать идиотский вопрос:

– Куда сдать?

– Я тебе дам адрес медицинского центра.

Гриша попытался сделать вид, что в этой просьбе нет ничего такого, он старался удержать выражение лица и поток вопросов. Выглядел он при этом таким ошарашенным, что Ульяна сжалилась:

– Гриш, ты самый близкий нам человек, мне некого больше попросить. Ты знал, что Веник болел свинкой в пятнадцать лет?

Гриша не знал. Мало ли кто чем болел. Тем более Веник в пятнадцать уже жил в Новосибирске, а он оставался дома.

– Я тоже не знала. – Уля тяжело вздохнула. – На прошлой неделе аккуратно спросила у его мамы, она рассказала. Гриша, я только тебя умоляю: все, что я тебе сейчас расскажу, навсегда между нами, ок?

Гриша кивнул. Подумал, что если Веник чем-то смертельно болен, то он, конечно, поможет. И если он нужен как донор, то он всегда. Но…

– Слушай, Уль, а спермограмма – это же не в смысле…

– Это в смысле, – отрезала Уля.

– А кто у нас сегодня именинник! – внезапно заорал клоун.

Завизжали дети. Гриша вздрогнул, Уля поморщилась. Она придвинулась чуть ближе и понизила голос:

– Послушай, у меня сейчас просто нет другого выхода. Веник по уши в долгах, не ест, не спит, работает сутками. Но у него идея фикс, что, если мы родим ребенка, все наладится. Врачи говорят: «Время еще не прошло, пытайтесь», но ты же знаешь Веника, ему надо чтоб прям сейчас и сразу. Он меня по клиникам потащил. Ну и сам заодно. У меня все хорошо, а Веник после свинки… Короче, все это фигня, мы справимся, но сейчас ему об этом говорить нельзя. Это его убьет. Он и так еле тянет, если ему сказать, что он бесплоден, то я боюсь… Это еще счастье, что все анализы мне на электронку пришли. И я уже неделю ему вру, что еще не готово, но он грозится завтра поехать и узнать анализ лично. Гриш, ты просто сдай сперму. Просто сдай. Дальше моя проблема. Просто чуть-чуть подфотошоплю бланк…