Андрей Жвалевский - Грабли сансары

Ульяна смотрела на него, как бедуин на оазис. Вернее, как бедуин, который сомневается – перед ним оазис или мираж? Если мираж, то можно прямо тут закапываться в песок.

– Конечно, Ульяна, – из последних сил улыбнулся Гриша. – Не переживай.

Уля кивнула и немного расслабилась. Гриша взял бумажку с адресом.

– А ты как? – спросил он.

– Я? – удивилась Уля. – Нормально все.

Выпрямилась, посмотрела Грише в глаза и улыбнулась:

– Со мной все хорошо.

В соседнем зале зааплодировали.

После процедуры Гриша забрался в душ и долго тщательно мылся.

А потом решил зайти к Венику. Формальный повод – давно надо было забрать трудовую, чтобы на новом месте оформиться официально. Но на самом деле Грише просто хотелось поговорить с другом. Неважно о чем.

Он вошел в пустынный офис, который так и не прибрали после «маски-шоу». По полу были разбросаны обрывки накладных, детали, рекламные листовки.

И на весь офис гремел голос отца Веника:

– Я тебе говорил! Я предупреждал, что этим кончится!

Веник отвечал на той же громкости и с той же интонацией:

– Да пошел ты со своими советами! Говорил он…

И дальше понесся такой отборный мат, что Гриша заслушался. От друга детства он и не такое слышал, но чтобы уважаемый государственный муж и покровитель искусств владел подобной лексикой…

В переводе на русский литературный получалось следующее: отец Веника был недоволен тем, что сын в свое время решил податься в бизнес и отказался от любой помощи. А помощь этому… гм… не слишком знающему жизнь молодому человеку была крайне необходима.

В свою очередь Вениамин обвинял отца в том, что тот… э-э-э… немолодой и не очень умный человек, который лезет куда не просят. А на сына ему всегда было… все равно, он и родил Веника, только чтобы доказать свою мужскую состоятельность.

На этом переговоры завершились оглушительным грохотом, Гриша перепугался, что папа врезал сыну чем-то тяжелым. Однако пострадавшей оказалась дверь – отец Веника чуть не снес ее с петель, выходя из кабинета.

Гриша неубедительно сделал вид, что только что зашел, и поздоровался. Глаголев-старший прошел мимо него, как мимо шкафа. А напоследок треснул и входной дверью тоже.

Только после этого Гриша решился войти к Венику. Тот сидел за столом, обхватив руками голову.

– Привет! – с фальшивой бодростью сказал Гриша. – Я тут трудовую хотел забрать…

Веник поднял на него глаза, несколько секунд пытался понять, что от него хотят, потом достал из незапертого сейфа Гришину трудовую и уронил на стол.

Гриша сел напротив.

– Поругались? – спросил он.

– Ай, – ответил Веник.

И вдруг принялся оправдываться:

– Я просто под раздачу попал. У них там какой-то месячник по борьбе с коррупцией проводился. Могли же просто штраф дать, так нет, «маски-шоу» устроили, оператора привели, типа оперативная съемка… Какая-то полоса черная пошла, Гришка…

– Все будет хорошо! – Гриша попытался воспроизвести интонации своего папы, но, видимо, не получилось.

– Да ничего не будет уже, – скривился Веник. – Деньги на минусе. Бизнеса нет. Улька ходит такая… мертвая. Улыбается, бодрится, но я-то вижу. И ребенка никак не заведем… полгода уже. Уйдет она от меня.

Последние слова Веник произнес с таким отчаянием, что Гриша напрягся изо всех сил, вспомнил, как это делал папа, и резко сказал:

– Хватит ныть! Делай то, что от тебя зависит! А что не зависит – забей!

На сей раз вышло почти похоже. В глазах Веника что-то ожило. Кажется, злость.

– Поучи меня еще! – Он сжал кулаки и набычился. – Я ему, как другу, а он… Да пошел ты!

Гриша лихорадочно прокручивал в голове сценарии. Что сделал бы папа? И он вдруг понял – что.

Улыбнулся, откинулся на спинку стула и одобрительно сказал:

– Другое дело! А то устроил тут… самобичевание.

Несколько секунд Веник смотрел на друга в изумлении. А потом расхохотался:

– Молодец.

Помотал головой, поискал слова, но не нашел ничего лучше, чем повторить:

– Молодец.

И добавил серьезно:

– Ты мне почаще говори такое, хорошо? Меня только ты и Улька поддерживаете. А хорошо бы еще кто-то… – Он посмотрел в потолок. – Вот бы знак мне какой подали. Так, мол, и так, дно пройдено, держись.

– Будет знак, – пообещал Гриша и поднялся.

– Трудовую не забудь, – сказал Веник.

– Да пусть у тебя лежит, – ответил Гриша. – Я же там временно, пока ты заново бизнес не запустишь. Чего зря туда-сюда бумажки таскать?

И пошел к выходу.

– Ты знал! Ты знал! – Веник орал так, что Грише пришлось отодвинуть мобильник от уха.

Вздрогнула даже девушка за кассой, где Гриша пытался расплатиться.

– Извините, – сказал Гриша шепотом.

А потом непринужденно добавил в трубку:

– Что знал? Только не ори.

– Про знак! Все! Теперь все будет нормально!

– О… Круто… – Гриша понял, что из магазина надо убегать, иначе скоро весь район будет радоваться вместе с ним.

– Жизнь налаживается! – прокричал Веник.

А потом резко стал серьезным и перешел на деловой тон:

– Я задумал новую фирму открыть. Бизнес-план готов, сейчас инвесторов начну окучивать. Пойдешь ко мне?

– Конечно!

– Супер! Только на сей раз не ремонт будет, а сборка. Извини, подробностей по телефону не расскажу. Ладно, давай.

И стремительно отключился.

Вот теперь он напоминал прежнего Веника. Скорее даже, Электровеника – Веника после апгрейда и перепрошивки.

И не успел Гриша дойти до дома, как позвонила Уля.

– Спасибо. Он прямо ожил. Я тебе должна… – сказала она.

– Слушай, – перебил ее Гриша, – раз должна, сделай для меня одну штуку.

– Не вопрос. Что нужно?

– Не вспоминай больше про это… этот случай. Никогда.

Трубка помолчала.

– Хорошо, – сказала Ульяна. – Обещаю.

Новый год отмечали в съемной квартире, скромной и обшарпанной, но шумно и весело. Большой компанией. Гриша был приглашен и как друг семьи, и как спасенный от конкурентов ценный работник.

Веник, жестикулируя бокалом с безалкогольным вином, произносил тост за тостом, фонтанировал энергией, ежесекундно обнимая и целуя Улю.

А как только часы пробили полночь, впился ей в губы так, что кто-то из гостей закричал: «Горько!»

Веник ничуть не смутился, а вот Уля напряглась, аккуратно вылезла из-под руки мужа, встретилась взглядом с Гришей и чуть пожала плечом, как бы извиняясь.

А потом, когда разошедшийся Веник начал хвастаться, что, если дела пойдут так же хорошо, уже через полгода он опять купит квартиру, потому что им теперь нужно будет где-то жить в расширенном составе, Уля решительно вышла из комнаты. И даже дверь за собой закрыла чуть громче, чем нужно.