Лидия Реттиева - Игра

– Ну как? Нравится? Правда, здорово?

Мне казалось, что осторожно ступавший рядом и любезно открывавший двери и обхаживающий меня Марко прислушивался ко мне, но поскольку я ничего говорила, мне показалось, что он весь превратился в слух и, кажется, слышал, как гулко стучало мое сердце. Мне надо было справиться с охватившим меня волнением. Да, радость пережить – это требует здоровья…

Стоило мне войти в дом, как я сразу же поняла, что все Наташины заверения в том, что в доме в течение долгого времени никто не жил, и все здание требует косметического ремонта, неверные. Да, здесь все было почти так, как мне когда-то предвиделось. Только там была пыльная пустота покинутого навсегда дома, а здесь ощущалось недавнее присутствие человека.

В доме жили еще совсем недавно, пахло жилым, а не заброшенным и опустевшим. Уже в первом же помещении я уловила приятный запах тонкого табака, здесь еще совсем недавно кто-то был и курил. Я очень хорошо чувствую запахи, у меня хорошее чутье и обоняние, ведь не зря я по гороскопу собака. Здесь царил аромат трав, хорошей кухни, чистого белья; все вместе эти запахи создавали гамму запахов, будораживших воображение, это то, что мне подходит. Из большой прихожей мы по лестнице с каменным ступенькам, покрытыми ковровой дорожкой, поднялись этажом выше. Мраморные ступеньки истерлись; там, где ковра не было, ступеньки напоминали вытершиеся белые клавиши рояля. Но это не портило общего вида. Лестница с деревянными перилами сохранила свой царственный вид. Приоткрытая на одну створку большая дубовая дверь кабинета с тусклой бронзовой ручкой, отделанной искусной резьбой, вызвала восхищение тонкостью и элегантностью рисунка. Единственным помещением в доме, в котором не чувствовалось никаких запахов, была небольшая, недавно отстроенная комнатушка, предназначавшаяся для гостей. В расположенной рядом ванной комнате имелось окно с великолепным видом на горы, силуэты вершин которых сейчас едва различались в вечерних сумерках. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что можно ожидать с наступлением дня. Я решительно положила свою сумку в изголовье кровати. Моя келья – так я сразу обозвала эту комнатку. Марко взглядом одобрил мой выбор. Он спустился в прихожую за моей дорожной сумкой, осторожно поставил ее на полку, встроенную в стенную нишу, и жестом пригласил меня следовать за собой. Дальше он показал мне большие комнаты с громоздкой, но добротной старинной мебелью, гардеробную, напоминавшую костюмерную в театре, – столько было здесь всякой одежды, мужской и женской, старинные национальные костюмы, рабочие куртки, расшитые овчинные полушубки. С собой это не взяли, но и выбросить, видимо, рука не поднялась. Мне больше всего понравился темный кабинет. Хотя в нем и было три окна, но они были высокими, узкими и закрытыми с улицы ставнями, а изнутри окна прикрывали деревянные жалюзи. И это была единственная комната, где помимо жалюзи на окнах висели еще и толстые бархатные шторы. Темно-коричневые, ничем не отличавшиеся от коричневых деревянных панелей стен, они создавали впечатление стены.

В глубине кабинета стоял огромный письменный стол с двумя тумбами, в которых было множеством выдвижных ящиков. На столе – настольная лампа, очень похожая на старинную. Но я знаю, кто ныне производит такие, и сколько они стоят. Марко щелкнул включателем – комнату осветили спрятанные в нишах под полками стенные плафоны, наполнив помещение желтовато-дымчатым светом. Это было здорово – коричневая комната в желтом тумане и с зеленым абажуром на большом письменном столе. Спокойное, равномерно распределенное освещение. Для работы ничего лучшего не придумать. Живший здесь человек много времени проводил за этим письменным столом. Все было выверено и рассчитано для удобства в работе.

Пустые книжные полки. Прогнувшиеся от былой тяжести книг стеллажи вдоль стен еще не успели запылиться после того, как из них убрали книги. Огромная и, кажется, довольно ценная напольная ваза, напоминающая греческую амфору, только с более широким горлом, украшала угол возле маленького кожаного диванчика, на котором, видимо, в перерывах между работой можно было полежать, вытянув ноги и распрямив спину. Столик для курения с тяжелой медной пепельницей овальной формы и низенькие скамеечки на гнутых ножках, мне кажется, представляли большую ценность. Оглядев кабинет, мы вернулись назад, в мою комнату, к моему удивлению и величайшей радости, через двустворчатую дверь с витражными стеклами. Оказывается, кабинет и моя келья были смежными помещениями. А снизу доносились радостные восклицания Наташи и мягкий баритон Слави. Они взялись накрывать стол, вот почему Марко остановил меня, когда я хотела купить напитки. Оказывается, все было уже приготовлено. Столько приятных неожиданностей может быть в один день!

Вечером, оставшись одна, я села в кабинете за письменный стол. Здесь было спокойно. Мне знаком этот запах, его ни с чем не сравнить: роскошный, тонкий, в меру горьковатый запах в замечательном сочетании восточных пряностей, трав и мускуса создавал такой приятный аромат. Этот запах, стоявший в кабинете, будоражил сознание. К запаху мужского парфюма примешивался запах дерева, из которого были изготовлены мебель и панели, покрывавшие стены, запах прокуренной дорогим табаком мебели, кожаного и курительного столика.

В этом доме не было штор. Да и не нужны они в местности, где в округе нет ни одного дома. Знала бы я в тот момент, как ошибалась тогда, в первые часы своего пребывания здесь. И я поймала себя на мысли, что удивляюсь не столько этому событию, сколько тому, что воспринимаю все как должное. Спокойно. Невероятно, сама удивляюсь собственным действиям. Прислушиваюсь к себе и поражаюсь: я согласилась оторваться от своих дел. Нет. Это, конечно же, с моей стороны не уступка кому-то. Это я сама себе уступала во взглядах и принципах. Я согласилась, поскольку это – логическое продолжение игры. И опять я не знаю правил. Я, которая старается быть осмотрительной и осторожной, и такое вдруг безрассудство с моей стороны. Вот оно, мое глубоко запрятанное. Многие считают меня человеком с четкой жизненной позицией, несгибаемой, надежной, рассудочной. И вот те на! Такое вдруг проявление запрятанной от всех авантюрности характера! Мое решение поехать в Болгарию, в Родопы, получать в подарок дом я не считала авантюрным, поскольку так было задумано не мною. Авантюрными были мои скрытые надежды на случайный успех в раскрытии тайны. Все относительно. И это мое тайное стремление помогало мне здорово, поскольку скрытые побуждающие причины, подспудные мотивы служат мощным двигателем.

В моей комнате было всего одно окошко, да и располагалось оно высоко под потолком. Занавесок не было, только уличные ставни, через прорезной узор которых просачивался белый матовый свет уличного фонаря, оставлявший на стене причудливые узоры. Стоя у большого окна в ванной комнате, я видела, как за стеклом падали снежинки. Огромные. Было безветренно, и они падали отвесно. Тихонько, чтобы не разбудить спавшего этажом ниже в гостиной Марко, я нашла нужную дверь и, выйдя на открытую галерею, увидела белку. Та, вытаращив глазки-бусинки, подозрительно посмотрела на меня – естественно, мы ведь не знакомы. Я заговорила с ней, видно было, что белка слегка сторонилась меня, но галерею не покинула. Правильно, это ее территория. А я кто? Я – чужой человек. То, что она здесь была частым гостем, видно было по оставленному на полу галереи деревянному ведерку с ореховыми скорлупками и кусочками сушеных яблок на дне.