Анатолий Грешневиков - Дом толерантности (сборник)

– Государством.

– Папа, обвинять молодежь – удел стариков, – съязвила Галя. – Притом древняя профессия. Вспомни Тургенева «Отцы и дети». Молодежь сегодня разная: и тупая, и образованная. Мы, между прочим, с Виктором тоже молодые.

– Вообще-то в нашем доме всегда жило много молодых ребят и сейчас живут, – решительно не согласилась с выводом дочери мать. – Но таких массовых безобразий, такого цинизма, неуважения к старшим я не замечала.

– Растление растлению рознь, – менторским тоном заявил отец. – В годы моей молодости были выродки, но их ругали за то, что они воровали яблоки в садах. Для воспитания их, видимо, был снят фильм «Тимур и его команда», где садовый вор Мишка Квакин был отрицательным героем… А нынче молодежи показывают фильм «Бригада», в котором ее учат: хочешь жить красиво, иметь иномарку, деньги, тогда иди в криминал. И после этого фильма во многих школах и институтах появились аналогичные «Бригады». Для них убить ветерана войны – как муху газетой прихлопнуть. Вчера по телевидению показали одного выродка, воспитанного на фильмах разврата и сплошных убийствах… Ему нужны были деньги на выпивку, а мать не дала. Тогда он вскипятил чайник, схватил мать за волосы, оттянул голову назад и стал заливать ей в рот кипяток. Стоило чайнику опустеть, он снова начал кипятить воду, так как мать была еще жива…

– Какие ужасы, папа, ты рассказываешь, – поморщилась Галя.

– Ужасы, – согласился отец. – Но ведь вы, журналисты, демонстрируете их нам. Они не выдуманы, они заняли прочное место в нашей постыдной, прогнившей жизни.

Николай Степанович сел на свой конек и не мог сдержаться, чтобы не пройтись резким словом по телевидению.

– Это ваше телевидение, современное, демократичное, которое вы боготворите, призывает нас, жителей России: «Любите себя!». А надо, как раньше было: «Любите Россию». Даже песня такая была: «Любите Россию…».

– Да кто ж сегодня не любит Россию? По-моему все любят…

– Любят. Еще как любят! Одни с любовью грабят и вывозят природные ресурсы, другие любвеобильные превратили культуру в шоу-бизнес… И все забыли слова Геббельса: «Чтобы уничтожить народ, надо уничтожить культуру!».

– Понятно. Вам, старшему поколению, нужна цензура… Нам так и пишут в газету – прекратите дебилизацию народа, создайте общественный совет при телевидении, который будет…

– Знаешь, дочка, – вскипел отец. – Это вы за цензуру, вы требуете создания общественного телевидения, будто оно будет для народа. Миф – очередной… Если телевидение будет для народа, страна другой будет. Я считаю, можно обойтись без введения цензуры, создания контролирующих советов для газет и телевидения… Достаточно назначить на телевидение нравственно здорового человека, патриота… Например, писателей Валентина Распутина или Василия Белова. Это оставшаяся в России совесть нации. Они-то и сделают телевидение нравственным, патриотичным, нужным помощником нашей молодежи.

– Ты уверен?!

– Абсолютно. Посмотрите, как взъерепенились против свободы печати ваши так называемые звезды эстрады, когда фотографы стали публиковать снимки их любовниц, голых задниц, дорогих застолий с икрой и балыками… А зачем протестовать? Это же ваша настоящая жизнь, не придуманная фотографами… Это ваша развратная сущность, серенькая душонка. А вот Валентина Распутина, как ни карауль, из-за какой замочной скважины ни подсматривай, снимков позорных не получите… Его жизнь совершенно другая, и она нравственна, чиста, о ней только хорошее и можно сказать на радио или показать по телевидению.

Беседа мужа о ненавистном ему телевидении могла длиться еще дольше, до ночи, до отъезда домой Гали и Виктора, если бы Ольга Владимировна не предприняла попытки остановить ее. Николай так увлекся, что вопрос о деньгах для покупки квартиры мог вообще не возникнуть. А ей хотелось не откладывать его на потом, решить проблему разом, за один присест.

– Бог с ним, с телеящиком этим! – сказала она, выводя разговор на нужную тему. – Не включай, не смотри его – и ничего не случится. А вот если мы квартиру не купим, то случится беда… Галя упомянула про резервацию… Так вот мы в ней уже почти оказались. «Чернота» скупает квартиры в доме, будто семечки… И когда за стенкой у нас поселятся друзья Анзора – будет сплошная резервация.

Ольга Владимировна на секунду замолчала, перевела дыхание, подумала и решительно добавила:

– Галя, нужно, чтобы вы с Виктором нам помогли.

– Помочь? Вам? Но как?

– Мне не следовало бы затевать этот разговор… Но ты видишь сама, какая у нас беда в семье… Анзор этот прёт. Будь он неладен. Но и кроме него есть основания, которые побуждают нас с отцом думать всерьез о покупке квартиры и просить вас помочь нам с деньгами…

– Мама! – взмолила Галя, намереваясь остановить разговор о деньгах.

– Не перебивай, – вежливо попросила мать, положив руки на стол. – Дослушай. Максимке уже нельзя жить за перегородкой. Он взрослеет не по годам. Да и за ней Маше с Лизой тесно. А если Лиза замуж выйдет? Где ей жить? Ну и мыс отцом спим уже сколько лет не в спальной, как бы хотелось, а в его пыльном кабинете. В общем, куда ни кинь – спасение семьи – в новой квартире. Я знаю, вы долгие годы копили деньги на машину…

– Мама, как ты можешь…

– Я заканчиваю. Вы хотели эту машину приобрести… Виктор давно о ней мечтал. Но, мне кажется, вы меня простите, старую дуру, лучше будет, если машина подождет немного, а мы купим квартиру.

– Ну уж нет, – вознегодовал, округлив сердитые глаза, Виктор. – Зря вы, Ольга Владимировна, за меня все решили. Да я… Да у меня… Мне машина эта уже по ночам снится. Я с детства мечтал ее купить. Сплю, а вижу себя за рулем…. Нет уж, от вашего предложения я отказываюсь.

– Успокойся, Виктор, – требовательно заявила Галя. – Я думаю, наши деньги погоды не сделают. Мама, не обижай нас… Виктора, то есть.

– Я копил, копил, откладывал с каждой получки, не доедал, а тут такое…, – не утихал гнев Виктора. – Я, между прочим, теща дорогая и любимая, на двух работах порой вкалывал. И все – ради нее, ради машины. Да я уже на очереди в салоне стою…

Ольга Владимировна подождала, когда дети выговорятся. Она догадывалась, что болезненная денежная тема обязательно взорвет тихую жизнь ее семьи. Только рассчитывала все же на мирный исход. Однако миролюбивого обсуждения не получалось…

– Машину можно купить чуть позже, а квартира сразу уплывет, – попыталась разжалобить она зятя. – Тот же Анзор ее и купит.

– Мне до вашего Анзора дела нет.

– Но от него нам никакого житья не будет.

– Будет или не будет… Что за гадание? Вот машины у меня уже благодаря вам вообще никогда может не быть. Нет, давайте эту тему завязывать.