Анатолий Грешневиков - Дом толерантности (сборник)

– Анзор, извини меня, но я не верю почему-то твоей торговле цветами… Давай лучше о другом поговорим. Скажи, пожалуйста, ты недавно грозил мне отнять за долги квартиру моей дочери Лизы. Какой долг ты имеешь в виду?.. Маша давала тебе расписку о том, что взяла у тебя в долг полмиллиона рублей…

– Так это другой долг. Машина расписка тут не причем.

– Откуда другой-то долг образовался?

– У вас не один, а еще два долга передо мной, то есть перед Товариществом собственников жилья.

– Интересное дело. За какие это грехи я дважды задолжал?

– Посмотрите счета на уплату коммунальных услуг, за ремонт… Вы стали должниками и за свою квартиру, и за квартиру дочери Лизы.

– Мы исправно платим.

– Да в этом доме никто не хочет платить за наш ремонт…. Все стали должниками. Чтобы нам тут с вами не ругаться, сходите в ТСЖ завтра, вам там все разъяснят. А заявление в суд я уже отнес…

Уход Николая Степановича из квартиры Анзора сопровождался крепкими ругательствами.

Он не просто ушел, а умчался, не оглядываясь, с тревогой в сердце, с пугающими думами о неизвестных коммунальных долгах. Быстрые шаги привели его в квартиру – чистую, прочную, оживленную цветами, украшенную картинами. Брякнувшись на диван, он стал бранить себя за глупость, которая подтолкнула его пойти к Анзору. Нет ничего тягостнее сознания только что совершенного глупого поступка.

Ближе к ночи, когда звездное покрывало уже окутывает землю, а луна еще светит вполсилы, он успокоился. Рядом сидела жена, выспрашивала детали разговора с Анзором, шутила, наваливалась на него, приговаривая вполголоса, что никакой беды у них не предвидится, а долги на то и долги, чтобы их с трудом возвращать. Привычное доброе лекарство жены возымело действие… Глаза его потонули в тихой дреме. Ольга Сергеевна накрыла мужа пледом и ушла на кухню. Там она старалась не громыхать посудой, не хлопать дверью стиральной машины, оберегая сон.

Во сне он очутился в экспедиции. Палатку, где спал, бил мороз и колючий напористый ветер. Рядом лежал пес Верный. Он почему-то был один, без хозяина. Лежал, постанывал, кожей ощущая холодные потоки ветра. Николай постоянно наскакивал на него с вопросом, а где твой хозяин…. И вдруг на противоположном берегу реки с крутыми обрывами суглинков и поросшими редким колючим кустарником появился сердитый заросший Иван Никодимыч. Не успел Николай Степанович окликнуть старика, как тот вошел в воду и зачем-то поплыл к нему. А так как для преданного собачьего сердца не существует препятствий, то Верный бросился навстречу хозяину. Иван Никодимыч вышел из темной воды неожиданно сухим и бодрым и обрушился на него с беспощадным и торопливым выговором:

– У всех девчонки как девчонки, нормальные танцы пляшут, а твоей лезгинку подавай… Все по нашим городам ездят, а твоя по Болгариям катается.

Пытался Николай Степанович возразить старику, оправдаться, да исчез тот быстро. Глаза дрогнули, широко открылись, и он понял к радости своей, глядя в потолок, что эти непонятные слова никакого отношения к реальной жизни не имеют. Хотя заставляют задуматься, к чему они сказаны стариком, какой потаенный смысл вложен в них?

Утром Николай Степанович направился вместе с женой в контору Товарищества собственников жилья, находящуюся за железными дверями. Там скрывалась нераскрытая пока тайна их семейных квартирных долгов.

Два месяца назад Ольга Владимировна заходила в это шумное мрачное заведение. По коридорам шастали непонятные молодые люди, темнолицые, крепкие в плечах, в помятых кожаных куртках. Из дверей одного кабинета неслась чужеродная музыка. Перед кабинетом председателя Товарищества собственников жилья Михаила Авдеева она простояла довольно продолжительное время, потому успела наслушаться и непонятных кавказских слов, и жесткой монотонно-вульгарной музыки. На музыку все эти протяжные звуки едва-едва походили, ибо это была компиляция, хаотичное смешение стилей, интонаций, в общем, халтура и конъюнктура. На возникающий вопрос, почему в русском городе в русской среде так громко и навязчиво шумит пошлая иностранная музыка, Ольга Владимировна нашла ответ чуть позже, когда узнала, что в руководстве Товарищества собственников жилья одни лица кавказской национальности. Это признание прозвучало из уст последнего чиновника данной конторы господина Авдеева. Еще он обещал разобраться, почему строка «Ремонт и содержание жилья» в платежке за жилищно-коммунальные услуги для Мазаевых и большинства других жильцов дома вызывает недоумение, порой даже возмущение.

Авдеев отказался разъяснить и показать Ольге Владимировне, сколько денег за полгода было собрано с жильцов и на что они были истрачены. Чем больше говорил председатель ТСЖ, тем больше ее лицо наливалось гневом. Итог скандальной встречи тогда подытожил сам Авдеев, заявив в который раз, что вышло какое-то недоразумение, и они разберутся с завышенными расценками, и, конечно же, ответят, сколько и за какую работу было заплачено ремонтникам.

Ольга Владимировна решительно подошла к тому кабинету, где пару месяцев назад сидел знакомый начальник. На двери почему-то отсутствовала привычная табличка с указанием его фамилии.

Немного подождав и поразмыслив, она приоткрыла дверь, и смущенно спросила:

– А где Михаил Сергеевич Авдеев?

– Вместо Авдеева – Хамид Нухажиев.

– Кто?

– Председатель Товарищества собственников жилья теперь не Авдеев, а Хамид Нухажиев.

– А где Авдеев? Он обещал мне разобраться с платежкой. Он заместитель теперь?

– Нет. Заместитель – Анзор Мамедов.

– А к русскому какому-нибудь я могу попасть на прием?

– Мы здесь все русские, все россияне. Есть еще один заместитель Рашид Абдряхимов. Но его нет на месте. У вас какое дело?

– Говорят, у меня какие-то долги за квартиру. Я беседовала с Авдеевым. Он обещал разобраться, сделать перерасчет.

– Никаких перерасчетов. Подождите в коридоре, вас сейчас примет Хамид Нурдиевич Нухажиев. Жильцы вашего дома не платят за наши услуги несколько месяцев. Это безобразие.

– Почему это не платим?! – возмущенно заявила Ольга Сергеевна, пытаясь разъяснить свою правоту.

– Подождите в коридоре, – тотчас обрезала ее секретарша, высокая, с ярко накрашенными губами. – Сейчас вам все разъяснят.

Перед носом Ольги Владимировны резко захлопнулась дверь. Она едва успела отскочить назад, наступив на ботинок мужа.

– Кругом только хамят, а не разговаривают, – тяжело вздохнул Николай Степанович, усаживая жену на стул, припертый к стене. – Бедная страна!

«Секретарша хоть русская, – подумала про себя Ольга Владимировна, нервно поглядывая на часы. – Хоть дура дурой, но своя… Может, поможет разобраться?.. Чего там задумали эти черные?!».