Дмитрий Собына - Непокоренный «Беркут»

– «Тигры», вперед! – закричал Журба, подбадривая бойцов. В ответ услышал рев нескольких десяток глоток: – Ура!

На перекрестке Институтской и Садовой стояли сгоревшие КамАЗы, перекрывающие дорогу на Верховную Раду. Они одни из первых испытали на себе все прелести «мирного» митинга. Здесь внутренние войска первыми приняли на себя удар разгоряченных молодцов «Правого сектора» и «Самообороны». Под ногами валялись раздавленные шлемы и куски формы. Иван остановился и поднял оторванный у кого-то погон с майорской звездой, валяющийся в грязи, спрятал его в карман под бронежилет и побежал дальше. Справа промелькнули разбитые окна красивого здания Национального банка Украины. «Вперед! Вперед!», пульсировала в голове мысль. Возле баррикады, примыкающей к выходу из метро «Крещатик», было столпотворение и давка. Обезумевшая толпа народа лезла через баррикаду, а в основном митингующие пытались протиснуться в узкий проход. Давка возле него была ожесточенная, более сильные отталкивали слабых, сбивая их с ног и затаптывая. Люди кричали, ругались, выли, стонали, проклиная все вокруг. С противоположной стороны летели камни, не выбирая свои жертвы, попадая как в милиционеров, так и в толпящихся протестующих.

– Стоять! Стоять! – офицеры останавливали разгоряченных погоней бойцов, давая возможность рассосаться человеческой массе.

Каменный дождь со стороны радикалов значительно усилился, опомнившиеся боевики хотели отомстить за свое недавнее паническое бегство, бросали камни с все нарастающим темпом. Если милиционеры прикрывались щитами, то люди были беззащитны. Бойцы понимали, что наступление нельзя останавливать. Сейчас радикалы закрепятся на баррикаде и их опять придется выбивать, теряя товарищей.

– Давай сюда! – крикнул Каустович и первым бросился к выходу из метро, за ним побежали все остальные. Огромные панорамные стекла были выбиты и скрипели под ногами. Иван поскользнулся на стеклах, валяющихся под ногами, и вслед за товарищами заскочил внутрь входного павильона метро. Прячущиеся здесь радикалы бросились бежать вниз по ступенькам неработающего эскалатора. Возле поручней эскалатора остались стоять два растерянных милиционера-метрополитеновца и женщина в форменной одежде киевского метро. Летящий камень ударил в плечо одного из стоящих милиционеров, и они вместе с сотрудницей метрополитена заскочили в одну из комнат, захлопнув за собой дверь. Бросив несколько газовых гранат в сторону боевиков, прикрываясь щитами, силовики пошли вперед. Иван услышал, как возле уха взвизгнула пуля и сразу донесся звук выстрела.

– Стреляют! – заорал кто-то сзади.

– Вперед! Ура!

Силовики бросились на боевиков, стараясь максимально сблизиться, по своим, может, не будут стрелять. Опять завязалась рукопашная. Отбиваясь от наседавших на него двоих боевиков, Иван видел, как повалили на землю вырвавшихся вперед вэвэшников. Их били всем, чем попало, смешивая тела с грязью. Тут же несколько «беркутов» налетели на радикалов, спасая товарищей, которые уже не шевелились. Не выдержав напора мстящих за боль товарищей спецназовцев, радикалы побежали, пощады не было. В узком проходе еще давились протестующие, а через баррикаду уже лезли солдаты, поначалу сбиваемые с нее камнями. Но счастливчики, которым удалось перескочить на другую сторону, уже закреплялись, прикрывая других. Несколько радикалов, окруженные силовиками, обреченно поднимали руки.

– На колени! – рявкнул им кто-то. Они безропотно становились на колени. Внезапно один из силовиков, подскочив к стоящему на коленях боевику, сорвал с его лица маску. Иван увидел лицо молодого парня, с мутными глазами, в которых отсутствовали зрачки, на губах застыла кайфующая улыбка. Боец, стащивший с парня маску, приподнял лицо стоящего на коленях и, посмотрев на него, сказал:

– Под кайфом, пи… р! Только вмазался, падло!

Второй милиционер поднял клапан нагрудного кармана камуфлированной куртки, надетой на радикале. Оттуда выглядывали несколько инсулиновых шприцов. Выдернув один из них, боец подсунул шприц под нос продолжающему улыбаться парню. Иван рассмотрел, что шприц был заполнен светло-желтой жидкостью.

– Что это, сука? – услышал Иван из-за спины рокочущий бас Логвиненко. Радикал молчал.

– Заставить тебя сожрать их? – с угрозой в голосе задал вопрос боец, держащий шприц.

– Винт, – не скромничая, ответил боевик. Логвиненко оторвал карман вместе со шприцами и начал их топтать ногами.

– Ублюдки вонючие!

Не дожидаясь окончания всего происходящего, Иван пошел по Институтской. Милиционеры неоднократно приводили радикалов, по виду находящихся под наркотой, находили умело маскируемые проколы от иглы, но наркотики он увидел сегодня впервые. Теперь понятно, откуда у боевиков презрение к боли и неуемная энергия, бьющая через край. Они когда-то на Грушевского спорили, под наркотой или нет стоящий на крыше сгоревшего милицейского автобуса молодой парень, пять часов подряд, в мороз, монотонно стучавший железкой по пустой бочке. Как-то все стало обыденно: боль, кровь и даже смерть. Взгляд наткнулся на два накрытых тела боевиков, скончавшихся в безумной давке. Человеческое стадо, в которое превратились убегающие митингующие, каждый сам за себя, даже не заметили потерявших сознание людей, затоптали их.

Внизу Институтской слышны разрывы и одиночные выстрелы, там снова шел бой. Еще издалека Иван увидел жаркое побоище возле Октябрьского дворца. Здесь боевики плотно наседали на вэвэшников, а те, проваливая строй, отходили. В образовавшиеся бреши вламывались радикалы, внося сумятицу и неразбериху в шеренги милиционеров. Иван перехватил поудобнее щит и бросился на помощь обороняющимся. По ступенькам с Институтской уже поднимались спецназовцы. Перегруппировавшись, силовики опять пошли в атаку, дожимая последний очаг сопротивления майдана. Радикалы, прячась за колоннами и прикрываясь щитами, бросали камни, медленно отходя назад. С «Беркутом», в отличие от вэвэшников, в рукопашную вступать они не рисковали. Еще немного и боевики бросились вниз по склону, разбегаясь в разные стороны. Остатки сопротивляющихся, прижатые к стенам Октябрьского дворца, поднимали руки.

– Стой! Стой! – раздавались крики, останавливая тех, кто бросился преследовать убегающих боевиков.

В воздухе летало неприятное слово: «перемирие».

– Пошли, командир строит, – позвал проходящий мимо Саркисов.

На площадке перед дворцом стягивались с разных сторон, строились остатки подразделения. Грязные, уставшие спецназовцы становились в нестройную толпу перед своим командиром. Он, видя состояние бойцов, терпеливо ожидал чуть в стороне, разговаривая с оставшимися в строю офицерами. Наконец все собрались, переговариваясь между собой, обсуждали сегодняшние события.