Станислав Сенькин - Афонские рассказы

Стелиос ушел в свою келью, почитал Ефрема Сирина, погоревал о том, что в этом году его уже не постригут, так как искушение показало, что у него недостаточно решимости принять постриг и остаться в монастыре навсегда. Бывает, послушники добиваются пострига, изо всех сил стараясь произвести благоприятное впечатление на старцев. Бывает, что и добиваются, но потом к ним подступает дьявол и колеблет их. Если не было у них настоящей готовности к монашеству, забирает он их души, как ветер семена, упавшие у дороги. Уходят монахи в мир, и становится им горше, чем было…

– Слава Богу за все! – думал Стелиос, читая ранним утром келейный канон по четкам. – Слава Пречистой, что искушение закончилось!

Не знал послушник, что искушение только начиналось.

На следующий день после трапезы он переоделся и пошел в сад помогать старому иеродьякону Ираклию. И только начал он отрезать садовыми ножницами сухие ветви, в сад зашел помощник эконома – отец Василий. Он выглядел серьезным и тихо, чтобы не услышал отец Ираклий, сказал:

– Пойдем-ка, Стелиос, тебя вызывают старцы.

Стелиос насторожился. Что? Зачем? Как знать, может быть, игумен решил выгнать его из монастыря за ложь, и старцы хотят сообщить об этом решении? Его сердце сжалось. Хотя игумен принял покаяние Стелиоса и дал ему шанс, его вполне могли благословить уйти из монастыря. Хотя старцы могли сообщить и совершенно другое – что ему надо готовиться к постригу в рясофор.

– Откуда я знаю?! – отвечал на все вопросы Стелиоса славившийся суровым характером отец Василий. – Сам думай, чего начудил. Ты ведь понимаешь, просто так они не вызывают.

– Знаю. – Стелиос положил на ящик садовые ножницы и спросил у садовника благословение отойти.

Отец Ираклий, как всегда, улыбнулся, кивнул и поправил свою седую бороду. Послушник со страхом посмотрел на отца Василия:

– Наверное… мне стоит пойти переодеться?

– Не надо. Старцы сказали привести тебя немедленно.

– Немедленно?! Хорошо, уже бегу.

Какой уж тут постриг, наверняка игумен скажет напутственное слово, а потом Стелиосу придется идти паковать чемоданы.

Подарят иконку на память, и все – счастливого пути!

Стелиос побежал в гостиную старого корпуса, где его ждали старцы монастыря во главе с игуменом. Он уже был готов зароптать на игумена, который вчера уверил послушника в том, что он прощен.

Стелиос медленно поднимался по лестнице, ведущей в гостиную, его сердце трепетало, словно он был древним стариком, который не может вынести малейшей физической нагрузки. Наконец Стелиос вошел в древнюю гостиную, ее стены были расписаны византийскими фресками. Он оглядел знакомую обстановку: несколько шкафов с чашками и святоотеческой литературой, посередине большой стол, за ним сидели игумен монастыря и эконом. Больше в гостиной не было никого.

– Добрый день, Стелиос. – Игумен и эконом монастыря, грузный отец Георгиос, выглядели недружелюбно и даже не предложили ему сесть. – Знаешь, зачем мы тебя вызвали?

– Догадываюсь. – Послушник опустил глаза.

– Помнишь, как позавчера ты сделал доброе дело в Салониках, помог довезти человека с инсультом до больницы? Потом ты выказал к его судьбе большое участие, просидев с ним до утра. Так ты мне рассказывал?

– Да. Но это правда, геронта! Я понимаю, что солгал вам, когда просил отпустить меня в Салоники. Это было большой ошибкой, я не думал, что…

– Успокойся. Я знаю, что история с больным – чистая правда. Твои данные были записаны полицией.

– Полицией? – Стелиос вытер пот со лба. – Ничего не понимаю.

– Этому человеку назвал твое имя и данные полицейский, а затем больной по справочнику легко нашел телефон нашего монастыря, – вступил в разговор эконом.

– И позвонил. – Игумен надел очки и достал тетрадь. Он что-то искал минуту. – Ага, вот. Клиника по оказанию неотложной помощи «Асклепиос», так?

– Так. – Стелиос почесал затылок. – И зачем этот человек вам звонил?

Эконом нахмурился и говорил будто через силу:

– Он хочет завещать тебе квартиру в центре Салоник и свой бизнес. У него небольшой магазин по продаже золотых изделий.

Стелиос сначала открыл рот от удивления, затем невольно улыбнулся:

– Так, значит, он хочет меня отблагодарить?

– Да. Но ты зря улыбаешься, послушник. – Игумен вздохнул. – Теперь это не только твое искушение, а и наше тоже. Надо же что-то решать со всем этим.

– Простите…

– Бог простит. Ты понимаешь, что если ты хочешь остаться здесь, то должен завещать, точнее, подарить это имущество монастырю?

Стелиос ни секунды не думал, что ответить:

– Да, конечно.

– И это совсем не значит, что ты сделаешь монастырю какое-то благодеяние, из-за которого у тебя появится особый статус. Ты останешься таким же послушником, который может не пройти искус и отправиться домой. Поскольку ты еще не стал равнодушен к миру, я хочу задать тебе вопрос: уверен ли ты, что не хочешь заняться бизнесом, который собирается завещать тебе этот человек?

– Да нет, какой там бизнес… – Стелиос смутился и почесал нос. – Может быть, он еще и одумается? Мне кажется, что это несерьезно – отдавать все, что имел, в руки незнакомца. Тем более что он в тот день еле вспомнил, как его зовут. Да и вообще, у него наверняка есть родственники, жена, дети, наконец.

Эконом осторожно посмотрел на игумена и ответил:

– Да, есть родная племянница, которая с больным давно не общается и, по его же словам, только и ждет его смерти, чтобы завладеть имуществом. Но он не хочет ей ничего отдавать. Она даже в больницу к нему не приехала. А врачи говорят, что человек этот при смерти и долго не протянет. – Эконом обернулся к послушнику. – С такими вещами не шутят, Стелиос! Человек он серьезный, основательный, к тому же верующий. Может быть, он передумает, а может, и нет. Скорее всего, нет. Не удивляйся, что я выяснил эти подробности: если ты остаешься в монастыре, тогда именно мне как эконому нужно будет решать разные юридические вопросы. Монастырь мог бы продать имущество этого человека во славу Божью и использовать вырученные деньги на благоустройство метохи в Салониках. А то у нас только одна квартира, неудобно перед гостями…

– Ну я-то не против.

– Есть, правда, одна проблема. Я уже звонил нашим юристам. Они полагают, что племянница может попытаться отсудить имущество. Завещание – вещь в данном случае ненадежная. Все проблемы решит только дарственная. Поэтому…

– Подожди, Георгиос! – Игумен с некоторым раздражением остановил эконома. – Сперва нужно выяснить, хочет ли сам Стелиос оставить монастырю это имущество. Сейчас он говорит одно, а выйдет из гостиной – у него того и гляди другие мысли появятся. Мы уже с этим столкнулись недавно.