Сергей Носов - Франсуаза, или Путь к леднику

Так бы здесь и стояла, говорит Люба. Как ты думаешь, приходило ли кому-нибудь в голову залезать на тот ледник? (Это о той стороне, где над голыми прибрежными горами возвышается сточенным лезвием ледяной хребет.) Думаю, вряд ли. Зачем? Хотя в голову все что угодно может прийти.

Люба спросила, не знаю ли я, куда он пошел. Надеюсь, шучу, не в Китай. Ты не обратил внимания, он с конвертом? Нет, я не видел (когда речь заходит об этих конвертах, я начинаю напрягаться немного).

Люба не выглядит счастливой. Знаешь, он все-таки купил вчера кость человека. Какую кость? (Я не сразу понял.) Да ту! – трубят в которую. Ну ладно, хочу ее успокоить, какой-никакой сувенир. Если что, отдадите в музей музыкальных инструментов. Канглинг у нас, наверное, трудно достать. В конце концов подарите кому-нибудь, хороший подарок.

Подарить берцовую кость мертвеца? Ха-ха, сказала Люба.

Доктор Фурин, он любит такое, будет рад, я сказал.

Не успели поговорить, а наш с тобою, Франсуаза, биограф уже идет по песчаному мысу. Я ж сказал, тут все на удивление скоро. Он вспомнил профессию. Подойдя, он говорит: я начинаю жалеть, что биосенсорная психотерапия не моя модальность.

Почему-то вместо метод психотерапевты часто говорят модальность , тебе так не кажется, Франсуаза?

Он говорит: я бы устроил выезд сюда, ух, как бы здесь оттянулись!

И глядит на часы: скоро в Лех возвращаться, а Макса нет. Только скоро – это когда?

Тень облака соскадьзывает с прибрежной горы, становясь невидимкой.

Вошел.

Психотерапевт Крачун закрыл за ним дверь и, ободряюще улыбаясь, поинтересовался:

– Как успехи, Андрей Андреевич? Ощутимы ли изменения к лучшему?

– Нет, не ощутимы совсем, – с расстановкой произнес Адмиралов, озадаченный вниманием Крачуна. – Курить еще больше хочется.

– Это нормально. Так и должно быть вначале. Пройдет. Присаживайтесь.

– Я с другими разговаривал, – произнес Адмиралов, разместившись в кресле на колесиках, – не у всех так… Вернее, только у одного меня… чтобы обратный эффект был.

– Это не обратный эффект, это в нашем случае вполне закономерный эффект, необходимый для более решительного запуска компенсаторных механизмов.

– Почему же у других его нет, эффекта этого?

– А зачем нам другие? Давайте о вас. Не хочу вам льстить, Андрей Андреевич, но по результатам тестирования получается, что вы человек очень непростой душевной организации. Да это и так видно, без всяких тестов. Полагаю, нам надо чуть-чуть подкорректировать план наших занятий с учетом особенностей вашей индивидуальности… Есть и другой фактор. Соматически у нас что?.. А вот что: проблематизирован позвоночник, как я вижу из наших записей, не так ли? С желудком нормально, печень – вполне. А вот межпозвоночная грыжа, да ведь еще и шейных позвонков – я ведь правильно говорю? – присутствует.

– А какое отношение межпозвоночная грыжа имеет к сеансам против курения?

– Не столько межпозвоночная грыжа имеет отношение к сеансам против курения, сколько ваше отношение к межпозвоночной грыже имеет к ним отношение. Непонятно выразился?

– Не совсем.

– Если бы у вас язва была, мы бы о ней говорили. А у вас межпозвоночная грыжа. Я не остеопат, я, как вы знаете, психотерапевт, грыжу я вам не исправлю, а вот ваш опыт сосуществования с межпозвоночной грыжей меня очень интересует. Будьте со мной откровенны, и мы справимся с никотинизмом как минимум.

– С чем?

– Как минимум с табакокурением, говорю. Поведайте, как вам она? Какие у вас отношения с ней?..

– Да ведь это очень личное!

– Андрей Андреевич, голубчик. Вы со стороны посмотрите. Вот вы к доктору пришли, он спрашивает вас: на что жалуетесь? А вы ему: это очень личное, говорите…

– Я ни на что не жалуюсь. Кто сказал, что я жалуюсь?

– Это я сказал: «на что жалуетесь?» А вы мне «это очень личное» в ответ сказали.

– Да нет же, это вы сказали, что я вам в ответ сказал, а я вам просто сказал, без всяких ответов, что это очень личное, а про то, что жалуюсь, я вообще не говорил…

– Разве? Хотите коньячку? – Он открыл дверцу шкафа. – Видите? Исцеленные дарят. А не взять – человека обидеть. «Хеннесси» или «Мартель»?

– Честно говоря, очень неожиданное предложение.

– Ну а что тут такого? Мы ж не общество анонимных алкоголиков, тут с никотинизмом у нас разборочки, а не с пьянством… если касаться конкретного нашего случая… Тем более – в нерабочее время… Предлагаю «Мартель»… Да вы не стесняйтесь, мне по медицинским показаниям после работы шестьдесят граммов надо, а не с кем. Извините, что не бокалы…

Он поставил на стол две стопки, впрочем, вполне презентабельные. Открыл бутылку, налил.

– За здоровье! – провозгласил психотерапевт Крачун.

– Как все неожиданно, – повторил Адмиралов, вдыхая аромат элитного коньяка.

Пригубили. Подержали во рту. Психотерапевт Крачун изобразил на лице удовлетворение с легким вопросительным оттенком, а в ответ ему Адмиралов изобразил удовлетворение с легким утвердительным оттенком.

– Конфетку? – поинтересовался Крачун.

Конфетка была «Красная Шапочка», как бы из их незабвенного детства, – трудно сказать, до какой степени вкус новодела отвечал оригинальному вкусу, но фантик был тот же.

– Да я и на… и на… никотинизм не жалуюсь. Ну курю и курю. Конечно, хотелось бы бросить… А тут жена… по знакомству, говорит… Место в группе… В качестве бонуса…

– Стесняться знакомств сегодня не надо. Я ж коньяк тоже не с каждым пью. И знакомству с вами искренне рад. Я ж сразу обратил внимание, как вы держитесь. Наблюдал за вами – у вас болит плечо и рука. И спина? И шея?

– Вот, кстати, я давно заметил: когда выпьешь, становится лучше.

– Этому есть объяснение. Но, поверьте, лучше вам этого не знать.

– Сейчас ноет скорее, чем болит… вот здесь… в плече… И шея… когда вот так поворачиваю… О!

– Не надо, не надо, не поворачивайте… Подождите, у меня еще яблоко есть.

Как-то у него это все по-домашнему получилось: яблоко он расчетвертинил большим, с деревянной рукоятью ножом – безупречно кухонным, на медицинский инструмент ничем не похожим. Адмиралов вяло заключил о ноже: «Туповат», когда заметил усилие, с каким психотерапевт надавливал на яблоко лезвием, дабы преодолеть сопротивление кожуры. Крачун спрятал нож обратно в ящик стола, а дольки яблока на блюдце лежали. Константин Юрьевич взял одну.

– Первое обострение было года три назад, – сказал Адмиралов, следуя примеру психотерапевта (яблоко оказалось с кислинкой). – Ну, мне боль снимают на несколько месяцев, потом – опять заново. Я терплю.

– О да, я вижу, вы очень терпеливый.

– На самом деле она у меня застарелая, хотя мне это слово и не нравится… но это только три года как меня прихватило, а так она у меня уже с юных лет есть, только не проявляла себя…