Наталья Симонова - Перепутаны наши следы (сборник)

– Да мне и под бабой неплохо. Но то бабы – а то друзья детства. Да баня, да пивко, да водочка… А баб нам тут не надо ни фига.

– Ну, не скажи… – возразил Арамейцев мечтательно. – Очень даже бывают кстати.

– Это только так кажется! – хмуро заметил Догаев.

– Че-то ты, Вован, загруженный какой-то. Какой-то ты сегодня женоненавистник, – заметил Арамейцев.

– Да это он от жары психует! – вставил свои пять копеек Игорь Лосев. – Еще немножко в таком пекле, и мы все озвереем.

– А-а! – Вовка Догаев махнул рукой. – Не гони ты, Лось, нормальный пар. А бабы – они дуры и суки. Это все знают.

– Да ты чего, Дога, охренел, что ли? – вмешался опять женолюбивый Горбаченко. – Че тебе бабы дались!

– А то! – привскочил Догаев. – Я недавно так чуть было не влип! Из-за одной козы, нах… Чуть в отцы меня не определила. А я ее почти и не знаю – оно мне надо? Детей от нее? Хорошо я не лох, чтоб меня так дешево разводить! Сразу на отцовство подал – и в морду ей результаты. А если бы растерялся? Это ж дурят нашего брата, мужика, как хотят, с-суки!

– Во дает Дога! – радовался Арамейцев. – Давай рассказывай подробности! Может, и нам пригодится.

– Давай, давай, рассказывай, – поддержали друзья. – Тема важная, не темни, выкладывай.

– Да че не темни? Я ж говорю: она мне – вот твое дите. А я – откуда? Она – оттуда, мол. Понятно, что оттуда, но почему именно мое? Хорошо, говорю, посмотрим. Взял у ребенка генетический материал и…

– Подожди ты, – перебил Горбаченко, – генетический материал – это что такое?

– Ну что-то от ребенка – слюна там, кровь… Я слюну сдавал.

– И что?

– Что! В морду ей эту экспертизу сунул, чтобы она…

– Да подожди ты с мордой. Как тебе вообще в голову пришло у мелкого пацана слюну брать?

– А ты бы хотел воспитывать чужого ребенка? Да еще от бабы, которую толком и не знаешь, которая тебе на фиг не нужна? Хотел бы?

– Ладно, Вован, не гони волну. Ты что – рискнул с этим анализом? А если бы пацан твой оказался?

– Я от своих детей не отказываюсь, – наставительно реагировал Догаев. – Но чужих на меня вешать нефиг.

– Да-а… Дела, – задумался Арамейцев. – И дальше что?

– А какое тебе дальше? Ну, разъяснил ей… дал немножко денег и отвалил. Да сказал, чтоб забыла мое имя. И так я ее пожалел, можно сказать…

– Да уж… Не известно вообще, кто своих воспитывает, а кто чужих. Если, конечно, ребенок не похож на тебя как две капли воды. А у них, у мелких, что там разберешь? Это только про мать можно сказать точно, а про отца… Не зря же у евреев национальность по матери считается.

– Во-во, мужики! – воскликнул Горбаченко. – Все мы беззащитны перед их кознями.

– Точно! Может быть, и сами чужих растим. Хоть беги проверяй.

Друзья завздыхали, вразнобой ругая баб-обманщиц, заохали.

– Ну не знаю, – усомнился Лось. – Я, например, ничего такого не опасаюсь.

Ребята весело загалдели. Игорь Лосев, так повелось еще со школы, был всегдашним предметом беззлобных подтруниваний и маленьких розыгрышей приятелей.

– Тише вы! Лось к горькой правде не готов! – веселились парни. – Не травмируйте Лося!..

– Ч-ч-ч! При Лосяре нельзя! У него тонкая душевная организация!

– Да-да! Не мешайте Игорюхе жить в розовых очках!

– Он без них плохо видит!

– Да отстаньте от меня! – отмахивался Игорь. – Что привязались?!

– Просто наш Лось верит во все хорошее, – поучительным тоном объяснил Горбаченко.

– Ну да! – возмутился Игорь. – Да! А почему, собственно, я должен верить во все плохое? С какой стати? У меня с женой отличные отношения, и почему я должен ей не верить только из-за того, что у евреев что-то там такое считается?! Не понимаю.

– Да не-е, ребят, – снова вскинулся Догаев. – Главное, этот пацан, ну вот, что не мой оказался, он, главное, вот правда, вроде даже похож на меня, я прям даже привыкать начал. Но хорошо, мужики на работе посоветовали тест на отцовство сделать, прежде чем сопли на кулак наматывать и привязываться. И что? Не мой! Девяносто девять процентов – не мой. Да точно не мой. Я еще удивлялся – откуда? Вроде ни разу не расслабился, а тут…

– М-м! Вот так вот! – оживился Горбаченко, посматривая в сторону Лося. – Так вот живешь, в хорошее веришь, а потом – бац… И Лось еще горячится! Отноше-ения! В таком деле, знаешь, ничего гарантировать нельзя.

– Нет, можно! – опять возразил запальчиво Лосев. – Почему это нельзя, если хорошая семья и люди доверяют друг другу? Э-э! Да что вам объяснять! Циники вы, и чем дальше, тем хуже. Понимали бы чего!

– Игорюх, ну хорош зарываться. Сам, похоже, немного о жизни знаешь. Мимо тебя она как-то проходит. Ты пойми, здоровый цинизм, ну, более трезвый взгляд на вещи, что ли, – он же естествен для поживших мужиков. Просто засиделся ты немного на одном месте, нет в тебе куражу нормального, и опыта жизненного с гулькин нос.

– Зато я в жене своей уверен, понятно вам? И нет у меня ни капли сомнения, что она мне верна. И в голову не пришло бы, что дочь моя – на самом деле не моя. Потому что этого быть не может, понимаете? Просто не может этого быть, и все.

Мужики посматривали насмешливо, ухмылялись. Игорь рассердился окончательно.

– Да что вы рожи-то строите?! Вам невдомек, что люди могут жизнь прожить вдвоем в любви и согласии. Вас только по девкам тянет, а потом удивляетесь, что в детях не уверены. Это у вас женщины своих мужчин запомнить не могут, а я за свою ручаюсь! – горячился снова Лосев. – Ручаюсь, говорю вам! Она просто не такой человек, можете вы это понять? И вообще… Да я даже говорить с вами о ней не хочу!

– Да не говори. Просто, если так уверен, сходи и сделай тест на отцовство. Точно, пацаны?

– Пусть идет… куда там ты ходил-то, Дога?

– Пусть, раз нечего бояться, ха-ха.

– А то так каждый может сказать: вы все дураки, а я в шоколаде. А ты докажи!

– Вот именно. А то у всех могут быть чужие дети – а у тебя, видишь ли, не могут! Докажи, в самом деле!

Друзья подначивали Игоря, дразнили, провоцировали. Им всегда нравилась его реакция. Он, со своей горячностью и идеализмом, словно оставался все тем же школьником, какими все они были когда-то. Сам же Игорь сколько раз давал себе слово больше не приходить на их сборища. Но всякий раз отступал от задуманного, потому что все-таки лучших друзей, чем эти крикуны, в его жизни так и не появилось. Да и шутки бывших одноклассников в сущности были всегда безобидными.

– А и доказывать ничего не буду! Отвалите от меня! – рявкнул Лось, вырываясь из парилки. В предбаннике был накрыт стол, уже слегка разоренный. Сначала Игорь хотел одеться и уйти. Потом подошел все же к столу и махом выпил рюмку водки. Запил пивом. Закусил капустой и колбасой. Потом запихнул в рот кусок холодца. В этой бане всегда неплохо кормили, а Игорь вообще-то любил поесть. Встречаясь с друзьями, любил он и выпить.