Алексей Иванов - Вилы

Иртыш калмыкам вскоре разонравился. Они расселись по кибиткам и поехали дальше на запад. Казалось, что калмыков ведёт призрак Батыя. Кочевники прошли Барабинскими степями, преодолели Тобол, прошли степями Зауралья и по Яику выбрались на Общий Сырт. Около 1640 года контайша Хо-Урлюк вывел свой народ к Волге в районе Саратова. Так в XVII века в России внезапно случилось второе нашествие монголов.

В 1615 году калмыки приняли буддизм и душами теперь были в Лхасе, в послушании у Далай-ламы. Мудрец Зая-Пандита создал для калмыков «тодо бичиг» – «ясное письмо»: алфавит и письменность. Не исторические обиды, а вера и язык резко отделили калмыков от народов-соседей. Калмыки жили чужеродным анклавом и цапались со всеми – с Хивой и Бухарой, с татарами и башкирами, с казахами и русскими, с горцами Кавказа и казаками Дона.

Хо-Урлюк сплотил волжских калмыков в кочевое Торгоутское ханство, которое перемещалось туда-сюда через Волгу от турецкой Кубани до гиблых ногайских Рын-песков. На российской земле стояла священная калмыцкая гора Богдо, но гордые калмыки и не думали подчиняться русским царям.

Калмыцкий Хошеутовский хурул на нижней Волге. 1818 год

Чтобы цари отвязались, калмыки несколько раз принимали шерть – присягу, но об этом помнили только сами цари. Единственной настоящей клятвой калмыки считали шерть великого тайши Аюки, который в 1722 году встречался с Петром I и уговорился на дружбу. Хотя даже шертью Аюки калмыки особенно не заботились. Если была польза, они дружили хоть с кем: с Джунгарией или с Персией, с Китаем или с Оттоманской Портой.

Непостоянные, как ветер, калмыки сами решали за себя, как жить. В 1771 году тайша Убуши и князь Банбур задумали увести свой народ в опустевшую после разгрома Джунгарию. Калмыков подгоняли голод и бескормица. Две трети народа – 170 тысяч человек – сели в тридцать тысяч кибиток и поехали с Волги через Богдо, Узени, Общий Сырт и Яик в степи Казахстана и дальше к долине Джунгарские Ворота в горной цепи Алатау.

В те времена российской власти были нужны любые подданные, даже такие проблемные, как калмыки. Пресечь исход калмыков, загородить им переправы через Яик, власть обязала яицких казаков. А казаки увидели, что они нужны именно здесь и сейчас, и устроили начальству шантаж: или убирай ненавистное «регулярство», или не пойдём ловить калмыков. В итоге калмыки через пустую границу ушли в степи, а на Яик явились карательные войска генерала Фреймана. Грохот тех боёв и приманил Пугачёва.

Конечно, с бегством Убуши и Банбура калмыки в России не иссякли. К XIX веку их народ возродится. В 1822 году калмыки найдут способ ужиться с Россией: они выработают законы, по которым их кочевое ханство сможет существовать внутри вполне европейской империи. В результате Россия переведёт отношения с калмыками из Министерства иностранных дел в Министерство внутренних дел.

А при Пугачёве волжские степи оказались малолюдны. Поредевший народ калмыков возглавлял тогда Цэндэн-Доржа. В Саратове, где начинались кочевья калмыков, Пугачёв надел голубую калмыцкую шапку с красной кистью и отправил к Цэндэну казака-башкира Идеркая Баймекова – своего «министра международных отношений».

В жилах Цэндэна взыграла кровь степных грабителей. Цэндэн-Доржа охотно поддержал мятеж. Калмыки целовали Пугачёву «его мерскую руку, обнадёживая в верности». Цэндэн послал к бунтовщикам большой отряд полковника Дондукова. Хитрый Дондуков с трёхтысячным отрядом явился к станице Дубовке и вроде бы как влился в силы правительственного заслона, стоящего перед станицей на речке Пролейке. Но когда началось сражение, калмыки вероломно бросили свой рубеж обороны, и Пугачёв разметал по степи царские войска, преданные калмыками Дондукова.

Вместе с Пугачёвым калмыки дошли до Царицына, а оттуда Емельян отослал Дондукова обратно – сказать, чтобы Цэндэн по своим аймакам собирал новое войско. Но Пугачёву оно уже не пригодилось: через три дня мятежников разгромили в пух и прах, а Емельян бежал. Получилось, что настоящие монголы не смогли оказать значимую поддержку «новым монголам» – казачьему улусу Пугачёва.

От Саратова Пугачёв шёл берегом Волги и прошёл через большое село Золотое. Здесь местный мальчик в честь царя-батюшки ударил в колокола, и Пугачёв одарил сообразительного парнишку алым шёлковым кушаком. 11 августа орда Емельяна добралась до города Камышина.

Городок на речке Камышинке возник благодаря Стеньке. Камышинка, приток Волги, в верховьях близко сходится с рекой Иловлей, притоком Дона. Через перешеек пролегал казачий волок с Дона на Волгу. В 1667 году по этому волоку «за зипунами» пробрались разинцы. Власть решила поймать Стеньку на обратном пути и возвела у волока острожек, но Разин вернулся на Дон другой дорогой. А острожек со временем стал городом Камышином.

В Камышине дважды побывал Пётр I: он планировал прокопать по волоку канал – предтечу нынешнего Волгодона. Мятежным летом 1774 года на трассе задуманного канала астроном Георг Ловиц по заданию Академии наук будет вычислять координаты опорных точек. Учёного немца поймают бунтовщики Пугачёва. Неграмотный Емельян расценит работу Ловица как барскую придурь и прикажет повесить астронома «поближе к звёздам».

А для Камышина счастливые времена наступили в 1747 году, когда началась добыча соли на озере Эльтон. В городок пришли деньги богатых и щедрых солеторговцев. В 1768 году рачительный комендант Каспар Меллин соорудил в Камышине новый «транжемент» и занялся благоустройством города: вымостил улицы и спуски к пристаням на Волге.

Полковнику Меллину и выпало защищать Камышин от бунтовщиков. Пугачёв приказал готовить штурм. Жители города перепугались и решили сдаться. Они послали к Емельяну депутацию сержанта Абызова. Старый полковник Меллин написал астраханскому губернатору последнее грустное донесение: «Я остаюсь во обороне вовсе безнадёжен».

Оттиск печати Пугачёва в музее города Камышин

На подмогу гарнизону Меллина прискакала команда волжских казаков атамана Попова. Но казаки вдруг передумали драться. И в казачьем городке Камышине всё получилось, как на казачьем Яике: солдаты на бастионах заряжают пушки, а казаки открывают врагу ворота. Мятежники ворвались в «транжемент» и перекололи весь гарнизон пиками. Комендант Меллин погиб. Атаман Попов присягнул самозванцу.

В Камышине мятежники вылили в канавы сотню бочек водки. Ошалевшие казаки черпали шапками из луж, «пили нападкой» и в угаре разнесли городишко. А пугачёвцы уходили – их за пятки хватал деташемент Михельсона. Сержанта Абызова Пугачёв оставил комендантом залитого водкой и кровью Камышина, но сержант убежал и пристроился в арьергарде мятежников, где поспокойнее. Здесь уже был и трусоватый казачий атаман Попов. Потом оба изменника – атаман и сержант – всё равно попадут в плен: атамана повесят, а сержанта отдадут в солдаты.