Алексей Иванов - Вилы

Уняв пугачёвщину, Екатерина упразднит бесполезное казачье войско Волги, а станичников зашлёт к свирепым горцам на непокорный Кавказ.

Чудовищная Сталинградская битва так перепахала былой город Царицын, что от старины здесь ничего не осталось. Да и прежнее название города вытеснено громадой имени «Сталинград». Но всё равно нынешний мегаполис Волгоград – это ещё немножко и про Пугачёва.

Со времён Орды здесь было селение при перевозе, а перевоз устроили с передышкой на песчаной отмели посреди Волги. Татары называли отмель Жёлтым островом – Сары-Син. В 1589 году русские воеводы возвели на переправе острожек, названный по созвучию Царицын, хотя никаких цариц в этом острожке сроду не бывало. Но трижды бывал царь – Пётр I. В 1722 году он сам распланировал в Царицыне новый «транжемент», а жителям города подарил свой картуз и свою трость. Крепость, начерченная императором, будет защищать горожан от пугачёвцев.

Картуз и трость Петра I в музее Волгограда

Для бунта Царицын был воротами на Дон. Екатерина не верила, что казаки Волги удержат эти ворота, и потому в октябре 1773 года в Царицын пришли два донских полка. А летом 1774 года стало куда горячее. Власть перевела на Волгу ещё восемь донских полков. Чтобы донцы не забунтовали вместе с Пугачёвым, государыня переместила на Дон войска с закрытого турецкого фронта: семьи стали заложниками тех донских казаков, что на Волге охраняли Царицын. В Войске Донском сместили атамана Ефремова и поставила более надёжного атамана Сулина.

Донские казаки были самыми старшими и самыми авторитетными казаками России. Свою официальную историю они отсчитывали с 1570 года. История была трудной: с мятежами и битвами. Последней ссорой с Россией было восстание Кондратия Булавина. Но времена великих вольниц прошли. Империя нуждалась в казаках Дона, которые сдерживали Турцию и были большой силой при войнах в Европе.

Дон замирился с Петербургом: выторговал себе небывалые льготы и отстоял казачьи ценности. Но помогать другим казачьим войскам – вроде Яицкого – Дон не спешил. Идея Пугача была понятна: сделать всю Россию такой, какова Область Войска Донского. Но в чём же тогда будут привилегии Дона? В этом случае Дон уравняется с Россией. Казачья ценность равенства на деле подразумевала уравнение в правах с теми, кому лучше, а не с теми, кому хуже. Поэтому Тихому Дону Пугачёв был не нужен.

Донцы не хотели победы пугачёвцев, но сражаться с братьями-казаками тоже не хотели. Перед Царицыном несколько донских полков неохотно вышли на бой с мятежниками, получили от них по мордасам и тотчас ретировались в крепость с чувством исполненного долга. В плен к Пугачёву попал полковник Фёдор Кутейников.

В лагере бунтовщиков донские казаки Фёдор и Емельян сели в шатре за стол. Емельян свистнул жене Софье принести выпивку и закусь. Казаки потолковали начистоту. И Фёдор сказал, что от Дона бунту не будет ни войны, ни мира. На рассвете Емельян кликнул стражу и приказал полегоньку расстрелять друга Федю. Стража увела Кутейникова в соловьиный овраг. Выстрел оцарапал Кутейникову руку, а потом полковник влез в седло, опохмелился и ускакал в Царицын. А Емельян распрощался с мечтой о Доне.

21 августа 1774 года орда Пугачёва вошла в Царицын и окружила крепость. Защитники на бастионах «транжемента» лишь посмеивались. «Здорово, Емельян!» – весело крикнул Пугачёву кто-то из старых знакомых. Мятежники и казаки лихо перестреливались из пушек шесть часов, положив друг у друга немало народу. Но лазутчики шепнули Емельяну, что к Царицыну, пыля степным трактом, шагает упрямый деташемент Михельсона, и Пугачёв скомандовал уходить из Царицына.

В Сталинградскую битву от бомб Люфтваффе осыплется береговая круча Волги, а из неё вывалятся чугунные пушки, набитые старинным золотом. Конечно, бойцам Сталинграда будет не до этих нелепых сокровищ. Но останется легенда о том, что немец выбил из земли даже пугачёвские клады, но не сумел выбить русских солдат. А клады, скорее всего, были не пугачёвские, а стенькиной понизовой вольницы. Весной 1670 года в Царицыне целый месяц сидели молодцы Стеньки Разина.

Отступая от Царицына, пугачёвцы поймали и присоединили к себе несколько заплутавших команд донских казаков, но «на первом ночлеге донцы все человек по человеку ушли». За отречение от Пугачёва Войско Донское получит от властей щедрую награду: казачьи звания на Дону приравняют к офицерским. Отныне в Войске Донском чин полковника будет давать право на потомственное дворянство. Любому казаку Дона откроется прямой и свободный путь в элиту государства Российского.

Пугачёв отступил от Царицына на 30 вёрст и без боя занял небольшую, но ладную крепость с библейским названием Сарепта. В «транжементе» с шестью бастионами под защитой дюжины пушек стояли аккуратные дома, ратуша и новенькая кирха. Подобные городки Пугачёв уже видел в Европе.

На Волге ниже Саратова было немало таких пригожих селений. В них жили колонисты. В 1762 году государыня Екатерина призвала европейцев переезжать в её державу. Приехало 25 тысяч переселенцев: датчан, чехов, голландцев, немцев, шведов. Русские их всех называли немцами, как всех азиатов называли татарами. Власть дала «немцам» богатые земли по Волге и небывалые льготы, лишь бы гости остались насовсем. Так появилась сотня селений-колоний со своими администрациями, хозяйством, верой и языком.

Многообразие России кажется бесконечным. В слободе Сарепте – сейчас она в черте Волгограда – ясно, что Германия – тоже немножко Россия

Жить в России колонистам окажется так комфортно, что за полтора века их число увеличится в 16 раз – до 400 тысяч. В 1918 году немцы Поволжья создадут свою Автономную область с центром в городе Маркс. Страшной осенью 1941 года, когда загрохочет Великая Отечественная война, Сталин подло обвинит «русских немцев» в измене и вышвырнет с Волги в Казахстан, в Сибирь и на Алтай.

Кирха в колонии Сарепта. 1772 год

Пугачёв называл колонистов «саксонами». Для них у Емельяна сыскался толмач – поляк Ян Гомулка, бывший конфедерат, а потом слуга Державина. Под Петровском, когда Державин бросил своих казаков, его слуга попал в руки мятежников. Ян Гомулка перевёл манифест Пугачёва на немецкий язык и поехал по колониям оповещать о целях русского бунта.

Немецкие колонии были идеальными сельскими предприятиями XVIII века. Увы: создавая идеал, Екатерина не подумала о механизме его защиты – о способе протестовать. Рядовым колонистам некуда было жаловаться: их прагматичные начальники сразу скупили чиновников саратовского управления колониями. Для протеста работникам оставался только бунт.