Дмитрий Липскеров - О нем и о бабочках

– А при чем здесь языки?

– Может, это враждебная пропаганда? Откуда мне знать!

– А кто у нас сейчас враги? – удивился Иосиф. – Мы сейчас со всеми дружим. Вон какая конверсия вышла. В армии, говорят, и патронов уже нет?

– Ага, отсырели! Государство сейчас такие деньжищи в оборону вкладывает!

– Нельзя так нельзя! А шахматы я давно бросил.

– Чего ж нельзя? Я еще не решил! Что хоть за книги?

– Новый и Ветхий Завет, вспомогательная литература.

– Верующий?

– Знающий.

Белич вновь порылся в ящике стола и, выудив горсть леденцов, предложил Иосифу. Солдат принял угощение, и они оба захрустели мятными драже.

– Сейчас все в религию подались. Во всем Горбачев виноват! Он начал страну разваливать! А Бога нет!

– Ельцин поболее развалил.

– И нынешний тоже верующий! – сморщился майор, отчего у него в ноздрях обнаружились два пучка волос, а когда физиономия приобрела прежний вид, растительность убралась восвояси. Иосиф улыбнулся.

– Так играешь? – уточнил Белич.

– Книги.

– Решил… Разрешаю в Ленинской комнате читать! Можешь быть свободным!

– Есть, товарищ майор! – Иосиф ловко развернулся на каблуках кирзовых сапог и зашагал на выход.

И потекла у молодого человека армейская жизнь. Занятия по матчасти, физическая подготовка и столовка, где скудно кормили, и почти всегда перловой кашей с жирной селедкой. Казалось, что Белич забыл об Иосифе, а тому и спокойней от этого было. В свободное время он находился с книгами, что-то искал в них, подчеркивал и бубнил себе под нос на непонятном языке. За это его чуть свои здоровья не лишили, думая, что чечен. У всех еще были свежи в памяти две войны, а потому Иосиф получил несколько раз в лицо от будущих сержантов.

– За что? – спросил он, сплевывая кровь. При этом солдат сохранял невозмутимость, а тон голоса его был почти безразличным.

– За то! – ответили ему сослуживцы. – За то, что тварь, чечен! – И самый маленький из курсантов, по фамилии Тапкин, отвесил врагу сочную оплеуху.

– Секунду! – попросил Иосиф. – Во-первых, я не чечен, а если бы и был таковым, так это сейчас почетно.

– Я тебе дам «почетно»! – завопил маленький, осмелев, будто Голиафом сделался вмиг. Он размахнулся для очередного удара, но Иосиф, встав на цыпочки, получил тычок не в лицо, а в плечо. Было смешно, и будущий младший комсостав заржал.

– Еще раз ударишь, – предупредил Иосиф, – умрешь!

Солдаты затихли, ожидая продолжения.

– Чего сказал? – прыгал обезьяной маленький Тапкин.

– Кстати, наш президент любит чеченский народ, вашими словами – народ тварей! – Для маленького были приготовлены особенные, страшные слова. – А у тебя нехватка гормона роста, вот ты и не вырос! – Недомерок уже решился на бросок, щекой дергал, но был остановлен: – Подожди, не рыпайся! Я тебе вот что хочу сказать. Нехватка гормона роста запустила медленно разрастающуюся цепочку изменений в организме, в частности регресс белков, затем химия иммунной системы растеряла баланс, и у тебя в итоге сейчас в голове набухает аневризма!

– Чего?!

– Бомба в башке, которая в любой момент может взорваться. Там такой сосуд в голове испорченный, с шишкой. Шишка лопнет – и весь мозг затечет кровью. По-хорошему, тебе не прыгать надо, а лечь на асфальт, а пацаны вызовут кого из медчасти.

Иосиф рассказывал про болезнь коротышки Тапкина столь обыденно и бесстрастно, что рота поверила каждому его слову. Коротышка побледнел и медленно лег на асфальт. Кто-то метнулся за врачом.

Военврач Адамян шла по плацу в стоптанных тапках, неторопливо, колыхая бедрами, как закормленная на фуа-гра утка.

– Джульетта Гургеновна! – торопили солдаты. – Умирает же!

Большой танкер, загруженный по полной, – это вам не быстроходный спасательный катер. Танкер не ускоряется, он всегда хоть и на малом, но на крейсерском ходу. Военврач плыла, и казалось, вечность пройдет, пока ее восхитительные бедра докачаются и пристанут к телу несчастного коротышки. Полуденный зной напекал солдатские затылки, орали в соседнем лесу пьяные от жары птицы, ни одного дуновения ветерка.

Дошла, подняла руки:

– Ну-ка!

Солдаты взяли ее под полные руки и осторожно опустили безбрежное тело рядом с коротышкой.

– И кто сказал, что тут аневризма? – оттянула веки, пульс пощупала.

– Я, товарищ капитан медицинской службы! – признался Иосиф.

– Можно просто Джульетта Гургеновна… Ты врач, что ли, сынок? По возрасту не похож…

– Никак нет!

– И чего ты меня нервы трепать вызвал? Ты рентген ереванский, что ли?

– Я не из Еревана.

– Чего звал, сынок? – Врач продолжала полусидеть-полулежать на земле. – Гауптвахту никто не отменял.

– Поверьте, – настаивал Иосиф, – у него аневризма! И если он здесь… Сами понимаете… А у вас проблемы в Карабахе!

Джульетта Гургеновна была женщиной обстоятельной и умной. У нее действительно жили в Карабахе двоюродные внуки, надо деньги посылать, помогать… Сидя на горячем асфальте, она думала, что, если этот красавчик дурит ее немолодой мозг, она найдет способ поквитаться, но если у лежащего мальчишки действительно аневризма и он умрет… проблемы будут и у нее. Вышибут на пенсию, а собственного жилья в России нет. Мать солдата будет жалко, отпустила Родине послужить, а получила назад цинковый гроб… Решение пришло быстрое и правильное.

– Носилки! – скомандовала военврач. – Быстро-о-о-о! – Голос ее иерихонской трубой разнесся над военной частью, и почти мгновенно появились санитары с носилками. – Машину! – скомандовала Джульетта Гургеновна и негромко стоящим вокруг: – Поднимаем меня, мальчики, не роняем старую армянскую женщину!

Коротышку увезли в военный госпиталь, а Иосиф сидел в медчасти напротив уставшей бабушки и отвечал на вопросы.

– Откуда ты? Звать как?

– Из Москвы. Иосиф.

– Красивое имя. Так каким манером ты, Иосиф-джан, знаешь про аневризму?

– Чувствую.

Военврач выругалась по-армянски:

– Мало ли я что чувствую! Почти всегда не то. И мужчины были не те, и подруги не мои… Есть хочешь?

– Да.

Женщина указала ему на шкаф:

– На второй полке сверху, в марле завернутая… Видишь?

Иосиф задвигал ноздрями:

– Чувствую.

– Доставай.

Солдат вытащил что-то твердое и дурманящее своим запахом.

– Бастурма. Гамлет из Котайка передал. – Откуда-то выудила нож и велела нарезать: – Только тонко!

Они жевали волшебное мясо и разговаривали о незначащем.

– Очень вкусно…

– Гамлет сам делает. И вино, в котором мясо замачивает, тоже сам делает! Вообще он молодец, Гамлет!

– Я еврей… – зачем-то сказал Иосиф. – Они меня за мусульманина держали.

– А я армянка. За всю жизнь в Армении прожила только первые два года. Папа военным был, я и пошла на военврача. Я знаю наизусть Давида Сасунского!