Александр Снегирёв - Как мы бомбили Америку

За завтраком съел шесть кексов, два бублика, несчетное количество масла и джема. Выпил кофе и апельсинового сока. Вернулся в номер и опять включил телевизор.

В голову лезли ужасные мысли. Казалось, что Юкка никогда не вернется, что строители-реднеки прирежут его в своем фургоне и выкинут на обочину. Нам причиталось около пятисот баксов. По-моему, Пэт мог и родную маму порешить за половину этой суммы. Я уже представил себе, как оплачиваю новые зубы Юккиной матери, выполняя его последнюю волю. Как даю ей торжественное обещание найти могилу сына на бескрайних просторах Америки и отомстить. Как езжу по глубинке, выискивая ниточки, которые могут привести к злодеям, убившим моего друга. Я найду их всех: Па в опиумном салоне, Пэта – в борделе, Дэйва – на пляжах Майами, о которых он так мечтал. Месть будет страшной… Чтобы не зацикливаться, я решил сделать гимнастику ушу. Это расслабляет.

Лаки приехал без опозданий. Здоровый бугай с крепким рукопожатием и боевито-ободряющими интонациями офицера американской армии.

– Рад познакомиться, сынок! – сказал он, отняв от уха мобильный и кивнув на сиденье своего нового пикапа марки «Додж».

Путь занял около часа. Серый асфальт стелился под пикап. Мимо бежали макдональдсы, бургеркинги, вэндисы, пиццахаты и волмарты. Сверху синело горячее небо штата Вирджиния. Лаки болтал по телефону и не надоедал вопросами. И вот мы уже въехали на территорию белого с красным мотеля. «Джордж Вашингтон Инн» прочел я на вывеске.

– Алекс, сегодня поработаешь на пару с моей женой, – Лаки подвел меня к слегка усохшей даме лет сорока пяти. – Олимпия тебя всему научит.

– Приятно познакомиться, – произнесла дама с твердым европейским акцентом, пожимая мне руку. К уху дамы крепился наушник рации, левое запястье стягивал спортивный напульсник, волосы были собраны в хвост – все приметы низкооплачиваемой деловой женщины.

Весь день я волочился за ней следом, вникая в премудрости мойки унитазов, складывания полотенец «бантиком» и перестилания простыней.

Олимпия носилась как ракета. Она не расставалась с рацией, по которой получала инструкции от Лаки, и подбадривала меня словами «мы команда». Она была этаким политруком в битве за чистоту сортиров и свежесть простыней.

– Грязное белье относишь в прачечную, там же берешь чистое, – инструктировала Олимпия.

Прачечной заправляла Кристина, высокая стройная девица. Ее плечи покрывали наколотые имена любовников, обрамленные в сердечки. Как обнаружилось позже, Крис целыми днями смотрела сериалы и заказывала пиццу. Если телевизор ломался, а пиццу еще не привезли, она запихивала грязные полотенца в огромную стиральную машину, а уже выстиранные – в сушильную. Работать Крис не любила, и белья постоянно не хватало.

Когда после обеда работа закончилась, Олимпия поручила мне отнести ключ от всех дверей на ресепшн. В мотеле был такой ключ, он выдавался уборщикам-хаускиперам, и его следовало сдавать после работы.

На ресепшне я увидел настоящую красотку. С острыми локтями, с копной пепельно-золотых кудрей. Она не обратила на меня внимания. Я потоптался, а потом хриплым голосом произнес:

– Я Алекс…

Красотка подняла на меня серо-зеленые глаза цвета самого редкого гранита в московском метро. Я запнулся. Она смотрела вопросительно.

– Я… э-э-э… ключ, – идиотски разинув рот, произнес я. В тот момент я не мог вспомнить ни одного английского слова. Златовласке явно было не впервой. Ее глаза походили на московский гранит не только цветом, но и холодностью. Мое дыхание остановилось.

– Давай сюда.

Она протянула руку. Я неотрывно смотрел в ее глаза, а потом захлебнулся и пошел на дно. Я опустил ключ от всех дверей, а заодно и от моего сердца на ладонь Златовласки, слегка коснувшись ее кончиками пальцев. Она хмыкнула и отвернулась.

– Ты в порядке, Алекс? – с усмешкой поинтересовалась Кристина, сидевшая во дворе с каким-то мужиком. – Парень ходил к Мишель, – она подмигнула своему приятелю. Они пили пиво.

– Глотни, – мужик кинул мне банку «Бадвая».

– Поосторожнее, Мишель дочка Лаки. У греков с этим строго.

– Они что, греки?

– Точно. Натуральные американские греки. Держись от девчонки подальше. Хотя ты, я вижу, и так слишком плох, – Кристина со своим хахалем заржали. Содрав непослушными пальцами закупоривающее колечко, я порядочно отхлебнул. Близился вечер. Я тоскливо поглядывал на дорогу.

– Мой приятель не звонил? – интересовался я у Лаки каждый раз, когда тот проходил мимо. В итоге Лаки пригласил меня на барбекю.

– Вчера мы наловили омаров в океане. Вымочили в пиве и собираемся запекать. Присоединяйся.

Лаки с приятелем орудовали возле мангала. В тазу копошилась гора одурманенных пивом омаров. Клешни не причиняли вреда рукам в перчатках, бросающим их на раскаленную решетку. Живешь себе тихо, никого не трогаешь, и тут кто-то решает, что ты – деликатес. И пошло-поехало! Ты сам, твои внуки и все последующие поколения обречены на роль вожделенной добычи. Не хотел бы я быть деликатесом.

– Нравится? – поинтересовался Лаки.

– Вкуснятина, – ответил я, выковыривая кусок белого мяса из-под очередного панциря.

Мы чокнулись пивом.

– Мы греки, Алекс, – сказал Лаки.

– Я уж слышал.

– Ты православный? – поинтересовался он.

– Ага.

– Это хорошо. А то мы не любим мусульман и чернокожих. Про реднеков слыхал?

Я поперхнулся.

– Знаешь, кто такие реднеки?

– Видал я нескольких реднеков.

– Ты не беспокойся, сынок. Вы свои. А вот черных мы не любим. Мы не против черных, но лучше бы их не было, понимаешь?

Как можно быть греком по крови, православным по вере и реднеком по убеждениям?

Юкка прибыл вечером. Позвонил с автобусной станции, и Лаки, прихватив меня, съездил за ним. Я был счастлив, будто мы не виделись целую вечность и Юкка воскрес из мертвых.

– Чувак, это ты! – я крепко обнял друга.

Юкка отстранился, он не любил сантименты.

– Эй, Алекс, ты не педик? Мне что педик, что черный! – пошутил Лаки.

Когда мы расселись на лужайке с пивом и омарами, Юкка поведал мне историю своей поездки за деньгами.

Юкка, как Наполеон в России, отступал по дороге, по которой еще недавно прорывался с победами. Весь путь, давшийся с таким трудом, проносился с бешеной скоростью в обратном направлении. Кассета жизни перематывалась назад по чьему-то высшему желанию.

Перевалило за полночь, когда микроавтобус въехал в небольшой городок, где обитали наши работодатели.

– Лучше помалкивай, – инструктировал Пэт. – Тут у нас одни реднеки. Мочат всех, кто не англосакс. На крайняк скажешь, что у тебя мать австралийка, а отца не помнишь.

– Переночуешь у меня, – проскрипел Па. – А завтра я возьму деньги в банке и куплю тебе билет на автобус.