Александр Снегирёв - Как мы бомбили Америку

– Вроде того.

– Представляю, Алекс, что будет, когда ты купишь себе машину! – захохотала Марианна. Недавно я поделился своими планами в «Вестминстере».

– За рулем была Олимпия, – буркнул я.

– Повезло моему брату с работничками! Вам купить чего-нибудь?

– Бананов, – попросил я.

– Хватит тебе бананов! И так дышать нечем! Лучше чизкейк! – встрял Юкка.

Через час было доставлено и то и другое.

– До вечера, ребята, – Марианна послала нам воздушный поцелуй и укатила восвояси.

– Вот и телки на красивой тачке… – задумчиво произнес Юкка.

– Мечты сбываются… – я проводил взглядом красный кабриолет. Мои мысли перебил Лаки, к нему снова вернулось хорошее настроение.

– Нравится моя сестра, парни?

– Нет, что ты.

– Хочешь сказать, она уродина?

– Нет, она очень красивая женщина, но…

– Я не против. Она всем нравится.

– Лаки, мы не в том смысле…

– В прошлом году за ней увивался один хороший парень, реднек. Георгиас об этом знал. Так вот, однажды Марианна этого парня отправила подальше, надоел он ей. А он возьми да и напейся. Набрался он, значит, и заснул вон там, на рельсах. И знаете что? Его переехал поезд!

И Лаки громко рассмеялся.

Мне в голову пришла замечательная идея – делать художественные салаты. Я попробовал разложить дольки помидоров, огурчики и луковые кольца так, что получались смешные рожицы. Времени это занимало не больше обычного, требовалось только положить пару лишних листиков зелени, чтобы придать рожицам убедительности. Воодушевленный, я наделал художественных салатов и вовсю раздавал их официанткам. Через час подбежала Олимпия. Я скромно потупился, собираясь принять поздравления. Наверняка кто-нибудь из гостей уже отметил мое творческое нововведение.

– Алекс, ты хочешь нас разорить?! Зачем ты кладешь так много салата?!

На это мне было нечего ответить. Олимпия отодвинула меня от очередной партии моих «произведений» и принялась беспощадно их разрушать, делая из каждой тарелочки по две новых.

– Нельзя класть так много салата! Нельзя!!!

– Вот так, запомнил?! – Олимпия отряхнула с рук ошметки «глазок» и «носиков».

Я открыл холодильник, чтобы достать для переделки заготовленные салаты. В холодильнике почему-то пахло родительской кухней. Мне пять лет. За окном солнце. Я сижу напротив отца. Мы завтракаем. На нем форменная рубашка с погонами. На столе двумя башенками возвышаются бутерброды с докторской колбасой… В холодильнике пахло именно так. Я застыл.

– Алекс, бэйби, дай мне шоколадный торт с орехами, – донесся сзади голос Женуарии. Я не мог шелохнуться. – И не забудь про нож, я его оближу. Алекс!!!

– Да… секунду. – Запах стал улетучиваться, как сладостное виденье, удержать которое нет никакой возможности. Я отрезал торт и протянул нож Женуарии. Она принялась слизывать шоколад своим широким языком.

К вечеру явилась Марианна с большим свертком. Она торжественно развернула бумагу и позвала всех полюбоваться покупкой. Это был Терминатор в метр высотой, с обрезом и ободранной кожей на лице, из-под которой сверкал красный глаз. Терминатор был голый, в одних сапогах. Огромный член был в полной боевой готовности. Марианна установила скульптуру на разделочный стол.

– Хорош, а?!

Бельмондо сразу вышел. Марианна налила себе и нам с Юккой по рюмочке кофейного ликера.

– Мне бы такого мужика! – басом заявила Женуария. – С такой пушкой!

– Обожаю военных, – хихикнула Джерри.

– Он сильный! Он всегда побеждает! – не могла нарадоваться Марианна, чокаясь рюмочкой с прибором Терминатора.

– Умение побеждать – вот что отличает настоящих мужчин, – жена Бельмондо одарила Юкку выразительным взглядом.

Вошла Олимпия.

– Что это?

– Скульптуру купила.

– Редкая вульгарность!

– Тебя забыла спросить, дорогая невестка.

– Как тебе не стыдно, у тебя же муж!

– А чего мне стыдиться?

– Притащила голого мужика. Ты о Георгиасе подумала?

– Ты меня не учи! Со своим мужем разберись!

– У нас с Лаки все в порядке!

– Весь город знает, как у вас в порядке. Особенно нью-йоркские мальчики! – съязвила Марианна.

– Заткнись, шлюха! Здесь чужие! Он же твой брат!

– Как ты меня назвала?! А ну повтори! – Марианна пихнула Олимпию в грудь.

– Отвали!

– Твою дочь трахал весь город, а я шлюха!

– Ах ты мразь! – Олимпия вцепилась Марианне в волосы. – Сука!

– Дамы, прекратите!

Женуария схватила Олимпию, Джерри – Марианну.

– Тебя взяли с улицы! Будешь вякать, оставлю без куска, слышала?! – вопила Марианна.

Все происходило у распахнутой двери в зал, где были хорошо видны удивленные лица гостей. «У нас фешенебельный ресторан, а не забегаловка. Лакшери плэйс», – вспомнил я слова Марианны, произнесенные ею в день нашего знакомства.

Сцена на кухне не давала мне покоя. Я долго не мог заснуть, видя перед глазами Олимпию, вцепившуюся в Марианну, и голого Терминатора. В ушах звучали оскорбления, которыми женщины осыпали друг друга.

– Вот что в жизни главное? – спросил я у Юкки во время утренней уборки комнат.

– В смысле? – мой друг был рассеян, в уме он подсчитывал заработанное за последние дни, складывал с тем, что уже скопил, и прибавлял к этому возможный доход оставшейся недели.

– Вот Марианна вчера заявила, что в мужике главное – умение побеждать…

– Она меня уже достала. Смотрит все время, намекает… Видеть ее больше не могу!

– А по-моему, победа – вещь сомнительная. Как думаешь?

– Слушай, не грузи! Какая разница. Главное – бабки.

Несколько минут мы молчали. Я пылесосил. Потом взялся менять простыни.

– Победа – это ловушка, фикция.

– Не знаю, мне насрать. – Юкка никак не мог покончить с расчетами.

– Если ты все время побеждаешь, ты теряешь самоконтроль, становишься заносчивым. Я победил, значит, я прав! Победа туманит разум. Ты начинаешь гордиться своей победой, ничего вокруг не замечая. Отмечаешь годовщины, обрастаешь новыми историями о собственных подвигах, живешь прошлым. А в это время тот, кого ты победил, осознает промахи и развивается. Победитель расслабляется и деградирует, проигравший вырывается вперед.

– Ага.

Я застелил кровать и уселся на край.

– А знаешь, что самое интересное?

– Что?

– Что победа часто оказывается не тем, что ожидал. Мать мне рассказывала про свадьбу своей институтской подруги. Все было чин-чинарем: тамада, «горько». Когда решили букет невесты кидать, все бабы сбежались. Но одна была самая активная. Подруга матери, нападающая институтской сборной по баскетболу. Ей этот букет до зарезу был нужен. Мать говорила, что она ужас как замуж хотела, а никто не брал. Больно здоровая. Она, естественно, прыгнула выше всех, схватила букет мертвой хваткой и… пол был скользкий, там кто-то «оливье» уронил, и она – фигакс! – как долбанется со всей дури спиной об угол стола.