Влад Колчин - Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз

– Зато известно, что нас ждет в ближайшем будущем, если мы не будем ничего предпринимать, – парировала моя мать.

Процент выздоровления от тех препаратов, которые принято прописывать больным рассеянным склерозом, равен нулю. Болезнь с каждым годом молодеет, больных становиться больше, рынок сбыта растет, цены на медикаменты, рекомендованные, как сдерживающие развитие болезни, высокие. Все просто как мычание.

И ничего личного. «Жизнь такая, вертеться надо».

Сложно придумать более выгодный бизнес, чем неизлечимая болезнь.

Я не сомневался. Мне было не из чего выбирать.

У меня всегда плохо получалось «вертеться», а теперь я еще и ходил с трудом. Все во мне протестовало против игры по общепринятым правилам.

Если бы мне в тот момент предложили сыграть в рулетку, поставив на кон шанс прожить здоровым человеком, хотя бы год или умереть – я бы сказал «да», не раздумывая ни одной секунды.

О том, чем занимаются иммунологи в клинике Максимова, располагающейся на базе медицинского центра имени Пирогова, я уже слышал в студии группы «ДДТ», но возможности найти необходимую сумму на трансплантацию костного мозга не было.

Нужен был кредит.

В этот момент случился очередной финансовый кризис и банки кредиты выдавать перестали.

Но поскольку череда «случайных совпадений» не закончилась, в последний день кредит был одобрен банком.

Много удивительных совпадений случается в жизни. Лично я мало чему удивляюсь и давно знаю, что случайностей не бывает.

В Московской клинике я столкнулся с врачами из питерской военно-медицинской академии, которые и занимались здесь трансплантологией костного мозга. И опять ирония судьбы. У моего лечащего врача – Дениса Федоренко, во время учебы в Академии, психологию преподавал профессор, который играл со мной в оркестре Гольштейна. И уж совсем смешным выглядело то обстоятельство, что мой доктор был родом из тех мест, которые поддерживали меня до этого момента. Он знал мой спасительный лес.

Но главной персоной, мотором всего происходящего здесь был другой удивительный человек…

После недельного обследования, на беседу к себе в кабинет меня пригласил заведующий отделением гематологии и трансплантологии – Андрей Аркадьевич Новик.

Андрей Аркадьевич любил разговаривать со своими пациентами. Причем делал он это в простой, доступной для их понимания форме.

Я впервые почувствовал, что мне не нужно подбирать слова для того, чтобы описать свое состояние.

Профессор Новик был красивым человеком.

Он любил классическую музыку, театр, поэзию, науку, спасать людей… В общем – жизнь. И судя по глазам врачей, он прививал любовь к этой жизни всем, кто окружал его. Андрей Аркадьевич сам подбирал персонал в полуразрушенную клинику, параллельно занимаясь техническим оснащением, проектированием и ремонтом отделения гематологии и трансплантологии в медицинском центре Пирогова. Это он, офицер, врач-клиницист, ученый, изобретатель медицинских приборов, преподаватель, автор множества научных работ, начальник кафедры ВМА, главный гематолог медицинской службы Российской армии, достигнув всего того, о чем только может мечтать любой курсант военно-медицинской академии, принес в жертву науке размеренную жизнь и, написав рапорт об уходе в отставку, переехал в Москву из Питера, чтобы начать все заново.

Степень уважения подчиненных профессора была очень высока.

Не было ни страхов, ни сомнений. Я видел вокруг себя красивых людей, собранно, по военному, делающих свою работу. И почувствовал, что не был чужим для них. Узнав, сколько стоят препараты, используемые в процедуре трансплантации, я понял, что рассказывать о баснословных заработках врачей мне не придется.

К тому же мне сделали скидку. Ну, конечно же, не за счет фармацевтической компании. Разумеется. За их счет – за счет врачей. Своими деньгами они пожертвовали. Не знаю. Может просто потому, что счастье спасать людей стоит дороже.

С легкостью подписав документ о согласии на трансплантацию, шуточно называемый больными – «в моей смерти прошу никого не винить», я оказался на больничной койке клиники.

В тот год, когда у меня случилось первое обострение, Андрей Новик с коллегами, уже проводил первую трансплантацию стволовых клеток в России. Чем рисковал? Наверное – всем. Тогда принятие решения о трансплантации давалось не просто.

Теперь я был во второй сотне его пациентов, проходящих процедуру трансплантации. Меня поместили в стерильный изолированный бокс, где мою кровь дважды прогнали через специальный сепаратор, который делает забор кроветворных стволовых клеток. Предварительно мне был введен препарат, инициирующий выброс этих клеток из костного мозга в кровь.

Потом мне провели высокодозную иммуносупрессивную терапию (химиотерапию), целью которой является уничтожение больных иммунных клеток, разрушающих ткань центральной нервной системы.

Затем после очистки забранных ранее стволовых кроветворных клеток, их внутривенно вернули обратно. После всей этой процедуры началось восстановление иммунной системы. С нуля. Перезагрузка. Все это время я находился под пристальным вниманием врачей. Денис Федоренко был всегда рядом. Мне даже подумалось как-то раз:

«А когда же он спит? А личная жизнь?» Я вспоминаю его выходной. Выходным днем называется половина ненормированного рабочего дня. В этот день мой лечащий врач находился в клинике до обеда.

И лежа в боксе, у меня было время подумать – зачем это все мне? За что меня нужно было наказывать такой болезнью? А других? Наказывать ли? Совпадения? Хранит Ангел. Значит надо для чего-то. Для чего?

Никто до сих пор не может назвать наверняка причины возникновения у человека рассеянного склероза. Когда-то я видел ответ на этот вопрос в многочисленных травмах головы, которые случались в бытность моей горячей юности. Теперь же я знаю, что это заболевание иммунной системы. Не соврал окулист. Наука не стоит на месте.

Только за наукой, как и за всем, всегда стоит личность.

Суть заболевания заключается в том, что иммунитет, призванный защищать человека, разрушает его. Откуда берется сбой в иммунной системе? А может, для начала, стоит не побояться пойти дальше и продолжить цепочку вопросов?

Андрей Новик любил ставить перед собой вопросы, о которых многие не задумываются, и отвечать на них. Жаль, нам не довелось пообщаться подольше, и я не успел тогда ему задать тот вопрос, который задавал многим другим докторам.

Я спрашивал их: «Вы когда-нибудь, читали работы о метафизике болезней? Ведь давно уже известно, что любое заболевание, сначала возникает на тонком плане, а потом уже переносится на тело человека». Утвердительных ответов до сей поры я не слышал, а профессора Новика я об этом почему-то не спросил. Думал ли он об этом?