Елена Вернер - Грустничное варенье

Лара потрясла рукой, словно сбрасывая невидимое насекомое:

– Так лучше?

– Я сейчас, – Егор подскочил с парапета, сделал несколько шагов и обернулся: – Только, прошу тебя, никуда не уходи!

Она следила, как Арефьев перебегает площадь. Его движения, пружинистые, уверенные и четкие, выдавали человека, живущего в согласии с собой и своим телом, и Лара невольно позавидовала ему. Убедившись, что никто не смотрит, она сделала несколько наклонов головой, слушая, как щелкают позвонки, помассировала пальцами плечи и глубоко вдохнула. Откинулась, выставив назад руки, подняв лицо к густому солнечному свету, затекающему под сомкнутые веки, и представилась себе горкой на детской площадке. Хлоп! – с горки скатилось, соскользнуло что-то тяжелое. Надолго ли?

Она опять вдохнула и огляделась. Вокруг кипела жизнь, Лара стала наблюдать за ней из-под опущенных ресниц. Люди походили на большие калейдоскопы эмоций, и дважды рисунок ни у кого не повторялся. Вот две женщины средних лет общаются, сидя на скамейке, и любой посторонний уверился бы, что это две подруги, делящиеся новостями. Но Лара видела, что женщина в юбке со стразами окутана, словно плащом, серо-голубым унынием с оливковыми прожилками жалости и пурпурными – тщеславия. Ее собеседницу обуревали стыд, отчаяние и робкая, но все же не спутываемая ни с чем надежда. Лара любила замечать надежду, ее зеленый оттенок, а на кончике языка – ее мятный вкус, от которого мир становился краше и свежее. Вытащив из чехла фотоаппарат, она сделала несколько снимков.

– Вот это да, ты еще тут! – Арефьев уселся на парапет фонтана, не обращая внимания на водяную пыль, летящую от струй прямо на спину. И протянул Ларе пачку мороженого: – Мне пломбир, а тебе взял карамельное. Угадал?

Пока она разворачивала обертку, Егор порылся в кармане толстовки и выудил оттуда маленький маникюрный набор:

– Держи.

– Зачем это? – насторожилась Лара.

– Я заметил, ты сломала ноготь, и это тебя раздражает… А раз ты пытаешься запилить его о джинсы, значит, пилку ты забыла дома.

Она смутилась, и Егор, заметив это, тут же принялся увлеченно разворачивать мороженое.

– Можно подумать, ты агент тайной разведки… – проворчала она, чтобы Егор ни в коем случае не посчитал, что она благодарит его.

– Я просто внимательный. Нет, конечно, я мечтал быть разведчиком в детстве, после того как отец рассказал, что один его друг-разведчик прополз пять километров по трубе коллектора. Что такое коллектор, я не знал, как и то, что трубы бывают широкими, – мне казалось, что все трубы – как домашние, которые ведут к крану в ванной. Сама понимаешь, такой гибкий разведчик вызвал мое уважение. – Егор говорил, одновременно уплетая пломбир и причмокивая. – А сейчас я просто хорошо разбираюсь в людях, это помогает по жизни.

– Значит, внимательный и разбираешься в людях? – Лара подхватила его легкомысленный настрой и уже предвкушала свой тайный триумф. – Давай проверим! Что скажешь об этих ребятах? Какие у них отношения?

И указала на роллеров-подростков. Лара любила упражняться в таких задачках еще со школы, когда могла, оказавшись в незнакомой компании, за считаные секунды понять расстановку сил. Арефьев прикинул что-то в уме, глядя на ребят. Задумавшись, он мягко постукивал указательным пальцем по губе, не обращая внимания, что ранка на ней еще не затянулась.

– Тут все просто! – заявил он. – Две девочки, три парня. Двое парней влюблены в блондинку – в этом возрасте все влюбляются в блондинок. И они пытаются «опустить» друг друга перед барышней. Вон как из кожи вон лезут, финтят, толкаются, показушно сплевывают и курят. Тем временем брюнетка влюблена в того из них, который в бейсболке, и, наверное, ничто не обрадовало бы ее сейчас больше, чем кирпич, упавший подруге на голову прямо с этих солнечных небес. А третий, парень на скейте, искренне не понимает, что происходит и из-за чего весь сыр-бор, он-то просто пришел покататься с друзьями.

Оторопев, Лара откусила слишком большой кусок мороженого, и во рту у нее все онемело. Она еще раз оглядела компанию роллеров. А ведь Егор прав!

– Допустим, – осторожно согласилась она, с трудом проглотив комок, холодно провалившийся в желудок. – А вон те дамы на скамейке?

Она была уверена, что подростков Егор разгадал из-за очевидности всей ситуации, тогда как с женщинами дело обстояло сложнее.

Арефьеву и правда понадобилось больше времени, так что Лара успела доесть мороженое и теперь пожевывала деревянную палочку от него, перекладывая ее из одного уголка рта в другой.

– Кажется, что болтают подруги, но нет. Им обеим неуютно. Разное социальное положение, ровесницы. Скорее всего учились вместе, а потом та, что в юбке со стразами, удачно вышла замуж. Вторая явно о чем-то просит. Думаю… да, точно, просит о помощи. Кто-то из близких попал в беду. А муж дамочки со стразами – большая шишка, врач или чиновник. Но она вряд ли поможет своей бедной знакомой, хотя ей это ничего не стоит, всего-то подластиться к супругу.

Взгляд Лары метался между дамами на скамейке и Егором: как, как он это делает? Не может же он видеть ореолы так же, как она?

– А вот тут пальцем в небо! – заупрямилась Лара. – Твоя правота под сомнением.

– Моя неправота под таким же сомнением, – парировал он. – Только если ты не пойдешь и не спросишь у них напрямую. Идешь?

– Хорошо, объясни.

– Смотри внимательно, – Егор подсел ближе, чтобы видеть объект их наблюдения с одного ракурса, и Лара ощутила его локоть, соприкоснувшийся с ее локтем. – Одна из них холеная, хотя и безвкусно одета, а у второй сумка вся обтрепалась и обувь стоптана. Положение разное, да и сидят друг от друга далековато, так что не подруги. У первой на лице плохо скрываемая скука, а вторая теребит ремешок и все время пытается дотронуться до первой. И лицо припухшее, недавно плакала, а теперь явно просит о чем-то. О деньгах? Но разговор начался уже давно, а с деньгами все обычно решается намного скорее – да или нет. Значит, мольба о помощи. Работа?.. Возможно, но вряд ли, о работе редко переживают до слез. Нет, скорее касается кого-то из близких. Муж той, со стразами, какой-то большой человек. И просительница умоляет спасти дорогого ей человека – или от болезни, и тогда большая шишка – врач, или от тюрьмы или чего-то подобного, и тогда большая шишка – чиновник. Ну а раз даме со стразами скучно, скорее всего, хлопотать она не будет.

Это было действительно здорово. Лара вдруг испытала удовольствие оттого, что этот мужчина рядом с ней видит сокрытое, почти как она – но все-таки иначе. Но вслух она не позволила себе восхищаться чудесами его логики, наоборот, возразила:

– Не пойму, муж-то тут при чем? Может, это она сама…