Роман Сенчин - Зона затопления

Никитка сперва помогал нехотя, кривясь, иногда одной рукой – в другой был айфон, – но быстро увлекся.

Конечно, большой ремонт делать не стали, да и не было в этом надобности – квартира еще свежая, обои светлые. Это в избе, тем более в которой углем топят, за зиму стены сереют, печка вообще стоит черная, а здесь, конечно, не так… Помыли плиту, окна, вынесли во двор и выбили дорожки и половики (ковер со стены Игнатий Андреевич снимать не решился – тяжеловато). Никитка колотил висевшие на турнике тряпки азартно, гикал, когда вылетало облако пыли.

Пока выколачивали, к турнику выстроилась небольшая очередь; Игнатий Андреевич порадовался: значит, не умерла традиция…

Помыли полы, постелили пахнущие свежим ветерком половички, длинную полосатую дорожку, ведущую из прихожей в комнату.

– Завтра стираться начнем, – сказал Игнатий Андреевич. – Пасху надо в чистом встречать.

Одежды сменной было и у него, и у внука немало, белье постельное занимало два ящика, но не хотелось оставлять непостиранное в праздник, да и внука делом занять…

Пододеяльники, простыни закладывали в машинку «Ока», а рубахи, носки терли на стиральной доске. Никитка впервые видел ее, был поражен.

– Вот так народные люди белье до чистоты доводили, – объяснил Игнатий Андреевич и похвалил себя, что не выкинул доску.

– Деда, а можно мне?

– Давай-давай. Я передохну.

И внук стал шоркать носки по волнистому полотну.

– Молодец. Вон грязь какая стекат. Никакой машинке так не суметь.

Купили кисточки, белой, голубой, коричневой краски, искусственных цветочков и в субботу утром, за неделю до Пасхи, отправились на кладбище.

– За могилками, брат, надо ухаживать, – говорил Игнатий Андреевич. – Мы, вишь, их сюда взяли, добились, чтоб рядом были. А так бы затопило их… И уж раз взяли…

– Как – затопило? – перебил Никитка.

– Ну, тут ведь море сделали, на месте деревень наших. Электричество теперь из воды делают…

– Да, это я знаю. Не из воды только, а из ее энергии. Она через турбины идет и вырабатывает ток… И кладбища затопили?

– Почему затопили? Сюда вот перенесли… Брошенные могилки только остались… маленько… Поэтому надо поддерживать, чтоб видно было, кто лежит, чья родова.

Сели в автобус в сторону кладбища. Сразу столкнулись с Валентиной Логиновой, землячкой.

– Вот с внуком едем могилки красить, – не без гордости сказал Игнатий Андреевич.

Озабоченное лицо Валентины прояснилось улыбкой:

– Это младший ваш?

– Ага. Никита. Осенью – в школу.

– Хорошо-о… А я тоже решила навестить… Но так уныло там, так уныло, господи!.. Как хорошо на нашем было. – И Валентина привычно заплакала. Не рыдая – просто слезы потекли из глаз и голос стал мокрым.

Доехали до конечной остановки, расположенной неподалеку от старой части городского кладбища. С недавних пор стали делить – кладбище городское и переселенческое.

Кусты, деревца, между ними памятники, кресты, тумбочки, но много и затянутых травой пустых холмиков. Лежат под ними первые жители Колпинска – те, кто съезжался сюда в семидесятые перекрывать реку камнями, рыть фундамент плотины, строить времянки и бараки. Часто были они людьми одинокими, из дальних мест, и некому сохранять о них память. Тумбочка с традиционной тогда звездочкой подгнила и упала, табличка, где имя-фамилия-отчество, изржавела, и всё – словно не было человека на свете… Книга в кладбищенской конторе, в которой записано, кто где похоронен, мало что может дать – если и сохранились сведения о покойнике, то уж тот пятачок земли вряд ли определишь…

Но были могилы и ухоженные. С ажурными оградками, лавочками, а то и столами для поминок, окруженные елочками, черемухами, рябиной. Представлялось, что мертвым лежать там хорошо и спокойно и что жизнь у них была ровная, правильная, ненапрасная.

– А наши скоро? – видимо, начав уставать, спросил Никитка.

Проселочная дорога вдоль кладбища ощутимо вела под гору. Но идти действительно утомительно. Пасха в этом году поздняя – пятого мая, – и сейчас, в последние дни апреля, солнце припекало, от каждого шага с земли поднималась удушливая пыль. Деревца кончились, потянулись унылые сероватые кресты недавних захоронений.

– Вот и Наталья Сергевна наша, – сказала шедшая впереди Валентина Логинова.

Остановились, постояли. Игнатий Андреевич вспомнил, как копали ей могилу на деревенском кладбище лет пять назад; старики – Игнатий Андреевич тогда себя к старикам не причислял, копал с мужиками – сколотили гроб, старухи обтянули его красной материей, женщины готовили для поминального застолья… Но похоронили Наталью Сергеевну здесь (дочь забрала), да и правильно – не пришлось выкапывать, перевозить сюда, как других. Страшная процедура…

Валентина отозвалась на эти мысли:

– Хоть на хорошем месте лежит. Сухо, не так, как у наших…

Да, перенесенных из деревень похоронили в низине, где был чахлый осиновый лесок. Осины выдрали бульдозером – вон они гниют вдали кучей, – вырыли траншеи и поклали кости покойников из их Пылева, из Кутая, Косого Быка, Большакова…

Ровные ряды однообразных крестов. Игнатию Андреевичу напомнили они, эти ряды, фотокарточки захоронений погибших в России немцев во время войны. Такой же бездушный порядок…

На деревенских погостах порядок был другой: хоронили родню рядом, кружком, и получались такие островки могилок, напоминающие фундаменты каких-то невидимых изб. Вот здесь род Привалихиных, здесь – Заборцевых, Рукосуевых, Брюхановых, Сизыхов… А вот Эккерты, Гамбурги – у старших еще свои кресты, нерусские, потом – обычные советские памятники, а у недавних кресты уже наши…

Теперь же все под одно. Лишь изредка увидишь отличительное пятнышко – значит, родня настояла, чтоб забрали памятник с деревенского, родного погоста, или сами привезли.

– Деда, а там речка, да? – потянул за рукав Никитка.

– А? Где? – И Игнатий Андреевич сразу увидел беловатую полоску льда вдали справа. – А, ну да… Не речка то есть, а это… водохранилище. Подступило.

– А вон там тоже вода…

– Вода! – ахнула и Валентина Логинова.

Меж холмиков, как какие-то щупальца, ползла вода. Медленно, тяжело, тратя силы и время на то, чтобы промочить, напитать сухую почву. Концы этих щупальцев словно проваливались в землю, делая ее, серовато-коричневую, почти черной, но через несколько секунд новый толчок огромного организма двигал щупальце дальше. И новая полоска земли чернела, вода исчезала, а следом уже шел новый толчок.

Этих щупальцев становилось все больше, они двигались по дорожкам, охватывали кладбище… Меж крестов бежали к дороге люди.

– Го-осподи-и! – взвыла Валентина. – Господи, да что ж это…

Игнатий Андреевич глянул на свои руки, будто ожидая увидеть в них лопату, но в руках была лишь сумка с краской, кисточками, водой… Да и что тут сделаешь лопатой… Главное, внука не потерять в этой сутолоке.