Ольга Литаврина - Сквозь игольное ушко (сборник)

Он даже окрестил ее новым ласковым прозвищем – Мася. Никогда доселе не умевший даже гвоздя забить, он обнаружил в себе талант мастерового – прибил новые полочки, укрепил дополнительный кухонный столик рядом с их «автономной» плитой. И даже – сам не ожидал! – разорился на фирменный водонагреватель в «санитарную комнату», чтобы была наконец-то горячая вода.

Одно, правда, слегка тревожило. Неожиданно частые звонки Ленки Островской. По поводу и без. Странно, но Ленка как будто заняла нейтральную позицию советницы: и для него, и для Марины. Даже пробовала перезваниваться с Венькиным непростым семейством. Но Веньке гадать о причинах такого ее поведения было недосуг. Беременность Маси вызывала у него тревогу. Еще бы – постоянная тошнота, отвращение к пище и готовке (готовить помогала вездесущая Ленка!). Зеленое лицо, глаза постоянно красные, как от слез. Но самым неприятным было другое. Пока муж работал, Марина, проводя дома одинокие вечера, неожиданно и явно пристрастилась к рюмочке. Началось это так: однажды, обидевшись за что-то на Веньку, безбашенная Марина вознамерилась вызвать у себя выкидыш. Позвонила мужу на работу, заверила, что собирается пораньше лечь спать. Чтобы не удивлялся, что она не отвечает на его звонки. Налила полную ванну ледяной воды – и уселась в нее. Дескать, если капитально простудится и вызовет температуру, то плод отторгнется сам собой. В ванне просидела до полного посинения. С трудом, стуча зубами, спустила холодную воду. И, не выдержав, полезла в семейный шкафчик, где припасли для гостей бутылку портвейна. Впервые ей захотелось не просто «глотнуть», а напиться по-настоящему. И бутылки оказалось для этого вполне достаточно. Она и не заметила, на какой рюмочке «захорошела» по-взрослому. Отпустили все заботы. Улеглась тошнота – даже, наоборот, появилось желание закусить. Все тело согрелось – и скоро теплые волны закачали ее, крутя над головой потолки их трущобного жилья…

Муж ничего не заметил – к его приезду Мася уже спала спокойным сном.

Наутро, конечно, все вернулось: и тошнота, и отвращение к еде, и какое-то брезгливое настроение, когда сама не знаешь, чего хочешь. Но вечером уже одна мысль о том, что можно хоть ненадолго забыть о неприятностях, придала ей сил и оптимизма. На этот раз Марина пригласила Ленку «с бутылечком». Вот с этого вечера Ленка и зачастила в их дом. Целый месяц Венька гнал от себя мысль, что Островская сознательно спаивает подругу. Во всяком случае, по возвращении он теперь привычно заставал дома поддатую жену и трезвую любовницу. И, разумеется, Ленка не могла не «воспользоваться» своим явным преимуществом, добавив Малышеву вины и угрызений совести перед женой.

С течением времени события этого ужасного года как будто спрессовались в Венькиной памяти. Начнешь вспоминать – всплывают в мозгу самые яркие, самые дикие моменты. А время между ними кажется просто серым существованием. Первый момент и случился тогда, в декабре, на день рождения Маринки. Воспоминание об этой ночи у Ленки в ее квартире на Судостроительной улице и теперь вызывало краску на щеках – и какое-то запретное, стыдное и сладкое чувство, следом за которым жалило, как оса, сознание вины перед доверчивой беременной законной половиной.

А весной, на майские праздники, случилось следующее незабываемое, на этот раз – ужасное и отвратительное, как Черт у Гоголя.

С того самого Нового года Венька старался чаще бывать дома по вечерам. На время его присутствия Ленка теперь предпочитала тихо «линять», оставляя их одних. И Малышевы, пользуясь ранним приходом весны, выбирались на прогулку или покупали к ужину в магазине разные вкусности. И лишь однажды их уединение нарушила веселая компания соседа Виктора. Произошло это почти перед Первомаем, которого Малышевы ждали с нетерпением – из-за намеченной заранее примирительной вылазки вместе с родителями Маринки в любимое Подмосковье (как вариант, планировался поход на Сенеж – на рыбалку). Малышевы уже за неделю с удовольствием принялись готовиться к желанному походу. И как-то вечером, вернувшись домой, радостные от капитального приобретения – бэушной, но крепкой и добротной двухместной палатки с изоляцией от насекомых, – Малышевы еще на подходе услышали за дверью квартиры дикую какофонию жуткой музыки, включенной на полную громкость. Открыли дверь – и в ужасе встали на пороге, не решаясь даже пройти. Сосед Виктор – видимо, в преддверии майских праздников – устроил у себя полный «отрыв» с друзьями и подругами. Из его комнаты ревела дикая музыка. А из общего туалета у самой входной двери выполз сильно поддатый краснорожий мужик, пытаясь застегнуть ширинку и одновременно подмигивая онемевшей Марине. Выметенный из комнаты Виктора мусор и стопки столетних желтых газет перекочевали в общую кухню. Из кухни на звук открываемой двери выглянула неряшливая пьяноватая дама с искусственными мелкими черными кудряшками. В руках незнакомка держала кастрюлю с жутким вонючим варевом, полбатона «чайной» колбасы и хлеб. Нисколько не смущаясь, она кокетливо обдернула несвежую блузку и важно представилась:

– Тамара. Подруга Виктора. Я здесь временно не жила, а теперь заселяюсь по новой!

Малышевым ничего не оставалось, кроме как ошарашенно кивнуть в ответ – и, как через минное поле, пробраться по грязнющей прихожей к дверям своей квартиры. Войдя, они, не сговариваясь, несколько минут сидели в «санитарной комнате», с облегчением вспоминая, что и туалет, и ванная, даже плита и обогреватель у них свои, автономные. После, утром, пол пришлось тщательно отмыть – то, что в темноте Малышевы приняли за мусор, оказалось… растоптанными фекалиями Викторовых гостей! Но это все потом. А тогда позвонила неунывающая Ленка. Маринка, честная жена, не выдержала и рассказала ей все.

Естественно, Ленка принялась настойчиво звать их к себе. И, конечно, Веньке некстати вспомнились ее формы и действительно необычный темперамент. Сначала робко Малышев принялся уговаривать жену ехать в гости. Но расстроенная Маринка вдруг наотрез отказалась. Или что-то почувствовала между ним и Ленкой, или и впрямь на фоне беременности не имела сил тащиться на ночь глядя через всю Москву. Или, наконец, возникла третья причина, о которой Венька и думать забыл? Теперь уж не спросишь…

Словом, в тот раз они крупно поссорились, и упрямый Венька все-таки отправился в гости, хотя сексуальный позыв к тому времени у него уже пропал. Расстроились все: и нетерпеливая Ленка, и жена, справедливо ожидавшая внимания в своем положении, и, главное, сам Венька, всю ночь ломавший голову: как выскочить из пошлого любовного треугольника.

Утром, покинув недовольную Ленку, Малышев отправился на работу. Несколько раз он звонил Маринке, но она трубку не брала.