Дмитрий Константинов - Чудотворец

Парень, которого поддерживает Мальков, постоял на подгибающихся ногах, потом медленно, с трудом, поднял правую ногу и опустил, делая шаг.

– Еще?!

Молодой человек поднял и опустил левую ногу, и тогда Мальков оставил его и отступил в сторону. «Саша Голышев», покачиваясь, стоял сам.

– Иди ко мне! – скомандовал Ставицкий.

Парень сделал шаг, второй, третий – и только после этого начал заваливаться набок, но Мальков успел его подхватить.

Зал утонул в овациях.

…Многочисленные зрители поднимались по ступеням и заходили в ДК им. Луначарского, на фасаде которого висело полотнище с лицом Николая Арбенина и датами его выступлений.

Недалеко от служебного входа остановилась машина Зубарева, из которой вышел он сам и Арбенин. Тут же к Николаю устремились поджидавшие его у служебного входа журналисты.

– По радио прошла информация: в Челябинске, прямо на сцене, Виктор Ставицкий поставил на ноги парализованного мужчину…

– Я рад за моего друга Виктора Ставицкого, – с улыбкой отозвался на ходу Арбенин.

– Многие говорят, что это невозможно, что это ловкий трюк? Вы тоже так думаете?

– Почему невозможно? Все зависит от формы паралича, этиологии…

– Тогда, получается, он вас сделал?! – крикнули откуда-то сзади.

Арбенин остановился у крыльца, нашел взглядом ушлого журналиста.

– Молодой человек, у нас не бокс, не бои без правил… даже не партия в покер! Не важно, кто кого «сделал» – важно, кто кому сумел помочь.

Когда началось выступление, Николай прошел вдоль рядов, вглядываясь в лица зрителей. Так же, как и на выступлениях Ставицкого, свободных мест в зале нет. Он остановился возле красивой девушки лет семнадцати в темных очках.

– Вы слепы с рождения?

Девушка кивнула.

– Снимите очки.

Арбенин вгляделся в мутные белесые глаза.

– Вообще, ничего не видите? Никаких силуэтов? Пятен? Операции были?

– Врачи говорят: это бессмысленно, все равно не поможет…

Николай помог Рите подняться на сцену и сесть на стул. Несколько минут спустя он, крайне изможденный, уже с трудом стоявший на ногах, держал правую ладонь над головой девушки, а левую – перед ее лицом.

– Голову правее… все!.. Чуть выше.

Девушка послушно выполняла указания Николая и смотрела точно на прожектор, и лишь ладонь Николая загораживала ее глаза от яркого света. Доктор Губер, стоявший за кулисами, у самой сцены, напряженно наблюдал за Николаем.

– Сейчас ты увидишь свет… вдалеке… секундную вспышку… Должна увидеть!.. Даже не знаю, каким он будет… Расскажешь потом?

Девушка коротко кивнула. Николай правой рукой провел вниз, вдоль затылка пациентки, и резко убрал левую руку от глаз девочки. При этом, чтобы не упасть, он ухватился за спинку стула… Губер кинулся было к нему, но Николай жестом остановил: мол, все уже нормально.

– Ну, как?

Девушка растерянно обернулась на голос:

– Никак…

Николай постоял, ссутулившись и глядя куда-то в пол, потом произнес:

– Мы еще попробуем… Не сейчас… Оставьте моему помощнику адрес, телефон…

На сцену вышел Зубарев и помог девушку пройти на место, а по залу пронесся недовольный гул, послышались смешки. Арбенин окинул взглядом недовольных зрителей и устало, чуть заметно усмехнулся:

– Извините… Давайте продолжим. Передайте сюда пять… нет, десять предметов! Потом любой желающий может взять какой-нибудь предмет, а я найду их в зале.

После выступления доктор Губер, раздраженный и взвинченный, измерил Николаю давление.

– Вы обещали, Николай Ильич?! Слово дали!

– Я его не нарушил. Еще можно было…

– О чем вы?! – возмущенно перебил доктор. – Сейчас давление сто восемьдесят на сто тридцать! Представляю, что на сцене творилось! Нельзя так над собой издеваться!

– Хорошо, не буду, – равнодушно согласился Арбенин.

– Я это видел, я знаю: вы можете сделать чудо! То, что нельзя объяснить с точки зрения диалектического материализма… Да и вообще ни с каких научных позиций!.. Но нельзя поставить чудеса на поток! Вы живой человек – не робот! У вас обычный человеческий организм! Думаете, ему все это нравится?!

Доктор Губер, немного успокоившись, сел напротив Николая.

– Хотите совет? Только не надо сразу кидаться тухлыми помидорами! Нужно быть хитрее, Николай Ильич. Настя – ваш пресс-секретарь – говорит: вы легко, почти без усилий, можете делать «психологический горчичник»… А это очень эффектный трюк! Наверняка есть много таких вещей, где вам не надо особо тратиться, а для зрителей эффект будет даже сильней, чем от реального исцеления!

– Еще можно найти подсадных, как Ставицкий, – скривил кубы Арбенин. – Тогда вообще не придется тратиться.

– Вы прекрасно понимаете, что я не об этом, – с досадой вздохнул доктор Губер.

Рабочие заносили с улицы в офис коробки и доски. Юрий закончил привинчивать на дверь кабинета металлическую табличку, на которой написано: «Николай Арбенин». Из комнаты, в которую рабочие таскали коробки с досками, вышла Настя и сказала:

– Стеллажи привезли – сейчас занесут, и домой поеду… Тебя довезти до метро?

– Мне еще у входа табличку повесить, – отозвался Юра.

– Ну хватит… Долго еще дуться будешь?

– Я не дуюсь: просто начал уже – надо закончить…

– Теперь так и будем? Нельзя нормально общаться?!

– Я нормально общаюсь. Что я не так делаю? Скажи, как надо?

– Веди себя как нормальный взрослый мужчина!

– Договорились, – Юра улыбнулся Насте, взял вторую табличку и пошел к выходу из офиса.

– Не принимает еще? – спросила у него какая-то женщина на крыльце.

– С понедельника.

– А когда запись начнется?

– Не знаю. Это не ко мне.

Юра с яростью налег на дрель.

– Можно сейчас записаться, чтобы в первый день на прием попасть?

Обернувшись, Юра с нервной улыбкой проговорил:

– Это не мне решать: я таблички прикручиваю! Я похож на человека, который может хоть что-то решать?!

– Мы из Воронежа, с дочкой приехали, – женщина жалобно поморгала. – У нее тоже ДЦП, как у того мальчика… Пожалуйста…

– Как фамилия? – помолчав, глухо спросил Юра.

– Костицины… Вера Костицина!

– Приходите в понедельник, в десять утра.

На заднем сидении «мерседеса» сидел мрачный и злой Патаев и слушал радиопередачу.

«…Полным провалом закончилась сегодня попытка Николая Арбенина исцелить незрячую девушку. Одно из двух: либо во время прямого эфира он исчерпал запас чудодейственных сил, либо решил, что когда его не снимает телевидение, можно не сильно напрягаться…»

– Заткни его на хрен!

Конев выключил радиоприемник, потрясенно покачал головой.

– У меня сестра – старший экономист – говорит, у них для таких случаев даже название есть: «неудачное вложение капитала», – он обернулся к Патаеву, намереваясь продолжить, но осекся и промямлил: – А еще говорит: если сразу понять, что неудачное – все еще можно исправить!