Дмитрий Новиков - В сетях Твоих

– Тоже полгектара, как у тебя будет, – орет, надрывается, – а вот там свиньи у меня, а там куры, а здесь брат мой рядом, он еще собак, лаек карельских на продажу выращивает – вон вольер. А за озером гектар под картофелем.

– Охота, рыбалка? – спрашиваю.

– Потом фотки покажу, с медведем да с лосем. А здесь я карпа в девять килограмм вытащил, а рядом с твоим местом – щуку на четырнадцать.

Потом вдруг опомнился:

– А так нет, плохо стало, совсем плохо. Рыбы мало, зверя мало.

– Колхоз распался, – вторит ему Аня, идущая следом. – Раньше Толя шофером там работал, за комбикормами на завод ездил для колхоза, да и себе. А теперь совсем плохо, свиней вон пять всего оставили – невыгодно.

– А мясо-то будете продавать, – у меня уже слюни текут, домашнее мясо не чета магазинному.

– Будем. Только у нас дорого будет. Берут хорошо, – и выражение скорби на лицах. – И картошку продавать будем, и рыбу, и молоко с творогом. Давай стройся, не пожалеешь, в деревне – не в городе.

И я стал думать серьезно. Документы на землю оформились довольно быстро – месяц, и уже владелец. Собственность грела душу. Стоило оформление семь тысяч, плюс десять тысяч Толе – итого семнадцать за полгектара у озера, вместе с речкой, травой, соснами, камнями и всей многочисленной живностью, населяющей этот предварительный рай. Живности было много, судя по стрекотанию, пискам, прыжкам и полетам.

Будучи любопытным, я сходил-таки в фирму по торговле землей и поинтересовался – сколько может стоить мой участок, если его продавать. Полистав бумаги, посмотрев фотографии и послушав мои рассказы, человек в фирме азартно забегал по кабинету:

– Тысяч с двухсот можно начинать, а так – наверняка больше! Когда начнем?

«Никогда», – подумал я. Это уже была моя земля, и я начинал ее любить. Я начинал понимать, что затеял одно из самых важных дел моей жизни, что я построю хороший крепкий дом, который переживет меня и достанется детям, а потом внукам. Я прерву этим традицию жизни в общем государстве, когда каждый должен был начинать с нуля и ничего не добиваться в итоге – страна высасывала соки, недоставало сил. А у моих детей будет стартовая площадка.

Дом мне всегда хотелось из дерева, из дикого, неоцилиндрованного бревна. На всякий случай все же стал считать затраты и работы – кирпич был самым дорогим, бетон и блоки тоже кусались ценой, брус все равно был дороже бревна в три раза. Поэтому новые знания лишь укрепили старую уверенность – традиции сильны не зря.

И вот теперь началась настоящая работа. Часть леса была заготовлена отцом. Он тоже хотел строить дом, но решил, что уже не потянет, и подарил лес мне. Правда, к тому времени тот уже лежал два года, хоть и в штабелях, на прокладках, но все равно внушал некие опасения. К тому же его было маловато по расчетам на существующий уже фундамент. Я решил строить параллельно баню из отцовского леса, а на дом искать свежий. Тут-то и оказалась затыка. Кирпич, бетон, брус – были в наличии, люди рвались их продавать, привозить, строить. Исходного же, простого, желаемого кругляка продавать никто не хотел. Самим нужно. Или ломили цену. Мастера, рубящие срубы, отличались умом и сообразительностью даже больше, чем все остальные строители. Если по другим материалам подсчет был довольно прост – столько-то кубометров на стены, столько-то – за работу, столько – за материал, то с бревном все оказалось гораздо сложнее.

– Толщина какая? – сразу спрашивали рубщики и тут же чуяли мою некомпетентность, я не знал, какую толщину они имеют в виду – у комля, у вершины. А спрашивать было стыдно.

– Ну-у-у, – сразу разговор приобретал чудесный оттенок наставительной беседы мудрого учителя с глуповатым и противным учеником.

– Ну-у-у, мы за кубометр берем. А кубометров будет сто примерно. Так что кидай нам тысяч сто пятьдесят сразу, не прогадаешь. И лес мы достанем. Как сруб перевезти? Ну-у-у, соберем, разберем, опять соберем. За деньги, конечно. Ну-у-у, на месте никак нельзя, мы привыкли у себя работать.

Хорошо, что у меня уже был опыт общения со строителями. Как хорошо, что он у меня уже был! Я решил во всем разобраться досконально и через неделю консультаций и подсчетов уже знал, что бревна понадобится кубов сорок, не больше; что платить я буду за всю работу, а не по кубометрам, погонным метрам или венцам; что ни о какой предоплате и речи идти не может, а строители должны будут ставить сруб прямо на фундамент, без ненужных переносов. В ответ я должен буду организовать их быт и проживание на природе.

С бревном же была проблема. Все хотели продавать уже что-то произведенное из него. Не это ли признак экономических перемен? Наконец, почти отчаявшись, я в очередной свой приезд в деревню подошел к Толе:

– Никак не могу бревна достать. Не посоветуешь?

– А, чего?! – каждый раз, отвыкнув, я вздрагивал от Толиного крика. – Витька собирался лес рубить. Поехали, поговорим.

Мы прыгнули в машину и, разбрызгивая лужи, помчались к большому сиреневому дому на окраине деревни. По дороге Толя выкрикивал отрывисто и обреченно:

– Я – это что. Вот Витя хорошо живет. Картошку приспособился продавать – в Дом отдыха. Втридорога. Родственник у него там.

И печально мотал головой.

Мы уже подъезжали, как от дома вдруг рванула новая серебристая «десятка».

– Его машина, вон он! – Толя был громок даже для самого себя и сбавил тон: – Давай, гони быстрей! А то в поля уедет – до вечера пропадет.

Мы бросились в погоню. Догнали на асфальтовой дороге, стали изо всех сил сигналить, мигать фарами. Машина прибавила ходу.

– Да что он, озверел совсем! А ну, поддай газу! – Толя аж вспотел от радости и азарта.

Наконец мы чуть не вплотную прижали машину к обочине – очень хотелось круглого леса. Та остановилась. Из нее вылезли два испуганных мужика:

– Вы чего, парни? Чего гонитесь? – голоса у них слегка подрагивали. Вид был городской.

– А нет, не он! Номера перепутал! – Толя даже не стал вылезать из машины. Извиняться пришлось мне.

– Мы за молоком к Витьке, а тут глядим – гонятся, – мужики облегченно похохатывали. – Не деревня, а Дикий Запад какой-то!

– Ну ладно, ладно, все нормально, – мы развернулись и опять помчались к намеченной цели.

Витя был дома. Толя уважительно поздоровался, пожали руки. Представил меня:

– Строиться будет. На моем участке, помнишь? С лесом бы помочь?

Витя был моложавый поджарый мужик с загорелым лицом, светлыми усмешливыми глазами и ехидной улыбкой.

– Из каковских будешь, – тон дружелюбный, но внимательный.

– Из города. Но отец недалеко родился, пряжинский.

– А, ну наш значит, карел. А то мы чужих не любим, – Витя как-то помягчел, и мы стали торговаться.

– Лес будет, осенью хочу рубить, с километр от твоей земли. По тыще четыреста продавать буду.

Читать дальше