Дмитрий Новиков - В сетях Твоих

К этому моменту подоспели и братья Власики, как их называла вся деревня. Забыв про обещанный мох, они, словно коршуны на добычу, накинулись на возможность заработать на любом подхвате. Худые, загорелые, всегда пьяные, они с резвостью брались за любую работу, быстро начинали ее, потом замедлялись и совсем затухали в конце. Присмотр за ними нужен был постоянный – взявшись корить хлысты, они быстро сделали все, получили договоренное и пропали на неделю в веселом загуле. Случайно я обнаружил, что хлысты окорены лишь с одной стороны, переворачивать их братья не сочли нужным.

Так же и со мхом, нарвав сорок, по их словам, мешков, они договорились с Витей, привезли мох кучей на тракторной тележке и быстренько исчезли с деньгами. Я поленился сразу посчитать мох мешками, потом оказалось, что его в два раза меньше. Было смешно и немного жалко их, они же считали меня, городского пришельца, своей законной добычей и чудесным источником законного опохмела. Постепенно в отношениях с ними установилось равновесие – они обманывали меня в два раза, но такая же работа в городе стоила бы в два, а то и в три раза дороже. Когда мха было уже довольно много, а хлысты все сияли свежей, солнечной, только что ошкуренной древесиной, старший Власик подошел ко мне:

– Давай фундамент подымем, дедушко.

Фундамент дома был действительно довольно низок, сантиметров пятьдесят над землей. Вся окрестность располагала к тому, чтобы дом был высоким, и я давно подумывал о фундаменте. Пугала цена тяжелых работ – в городе это стоило бы тысяч двадцать.

– Сколько возьмете за фундамент, – даже десять тысяч были для меня напряжны, деньги подходили к концу, а впереди еще маячил шифер для двух крыш, доски для стропил и лесов и прочая важная необходимость.

– Две тысячи дашь – сделаем, – я не смог устоять от такого предложения.

Правда, следить приходилось и тут – то и дело братья пытались недосыпать цемента в раствор или пересыпать песку, не знали, что углы фундамента нужно связывать арматурой, не хотели бутить его камнями. Но все вопросы решились чутким руководством, и через неделю фундамент возвышался на полтора метра над цветущей землей. Дом в начале своем стал похож на крепость.

Вообще, если дело не касается денег, какой-нибудь непосредственной приятной прибыли, жители карельских деревень открыты, улыбчивы, гостеприимны. Тебе помогут, накормят, дадут много полезных и бесплатных советов. Но лишь только разговор зайдет о деньгах – смышленая улыбка наползает на лица детей карельской природы. Она такая широкая, эта улыбка, такие непосредственные лукавые глаза сияют ожиданием удачной хитрости, такое протяжное «Н-у-у-у» раздается в ответ на твой вопрос, что сам начинаешь радоваться за них, любоваться ими. Так мой приятель Толя, покинув развалившийся колхоз, недолго горевал – устроился строителем, смотрителем да полухозяином на вновь открывшуюся ферму разведения форели к какому-то пришлому москвичу. Тот вложил деньги и уехал. Новое хозяйство почти целиком осталось на Толе.

– Толя, форель-то будешь продавать? – спросил я его, предвкушая лучезарную гримасу.

– Н-у-у-у, буду, конечно. Только у меня будет дорого, – Толя буквально лучился ожиданием чудесных времен.

Так и Витя – бесплатные, очень ценные советы давал мне – и про лес, какой лучше – зимний или летний, и про глину – где нужно будет брать для печи. Но привезти из недалекого карьера тракторную тележку с песком стоило у него недешево:

– Н-у-у-у, пятьсот.

Почти как из города.

Много раз я слышал о том, что лес бывает зимний и летний. Все встречаемые плотники с придыханием говорили о том, что сосну для дома нужно валить в феврале, что в ней тогда больше смолы, что на срезе потом увидишь «вот такой оранжевый апельсин яркой сердцевины». У меня выхода не было, и лес мне валили в июле – самое неудачное время, по словам знатоков. Но ждать еще год я не мог – полученная премия могла легко превратиться в какое-то количество продуктов. Поэтому я стал советоваться с Витей.

– Раньше старики действительно зимой лес для домов брали. А еще на пригорках песчаных, чтоб не в болоте. Так дом потом сто лет мог простоять, топор от бревен с искрами отскакивал. Но суть не в смоле зимнего леса. Суть во влажности. Летом она гораздо больше. Так что высушишь хорошенько да потом нагелей почаще в венцы позабиваешь – чтоб бревна не гнуло, и все отлично будет.

Поверил я Вите. И действительно, когда высох лес, на срезах были «вот такие оранжевые апельсины».

«Эрики» мои между тем работали все медленнее и неохотнее. Если раньше на венец у них уходил день, то теперь неделя. То и дело приходилось заставлять их исправлять недочеты – то щель между венцами оставят, то норовят гнилое трехлетнее бревно положить. Хорошо, хоть рубили «в чашку», как договаривались, а не чистый угол, «ласточкин хвост». Чистый угол выглядит аккуратнее, да и делать его легче. Но углы потом на морозе промерзают – это тоже мне местные подсказали. А утеплять бревенчатый дом мне казалось абсурдом.

Наконец «эрики» закончили сруб бани и стали собирать его на фундаменте. Зачем понадобилась двойная работа – понять до сих пор не могу. И медлительность их бесила, но понять причин ее я не мог – ужели, думалось, не хочется побыстрее работу сделать, получить деньги, и домой – к жене и детям. «Эрики» же продолжали упрямо жить в палатке. Подходил к концу август. Денег на питание тем временем они уже выпросили больше половины обещанного за баню, и я решил притормозить финансирование.

Для сруба срочно нужен был мох. Братья Власовы пару раз привезли по куче, но этого было недостаточно. Как-то заставить, упросить, простимулировать их работать быстрее не было никакой возможности – они благодарно принимали деньги за очередную кучу и радостно впадали в праздник на неделю. Толя и Витя подсмеивались надо мной – не все продается за деньги, говорили.

Решили с отцом рвать мох сами. Всегда так – кажется неизвестное трудным, почти невыполнимым. Да и Власики убеждали меня – нет мха в округе, повырывали весь на дома. Только они, чудесные Власики, знают, где остались остатки сокровищ. На деле все оказалось гораздо проще. Стоило раз остановить машину в километрах десяти от деревни, у небольшого зеленого болотца, как оказалось – мох есть еще в лесах и на болотах. Много. Нескончаемо.

«Медвежий» мох, а еще его называют «кукушкин лен» – действительно сокровище. Длинные зеленые нити его, у корня становящиеся темно-коричневыми, – идеальный материал для строительства деревянного дома. Любые пазы, щели, прокладки между венцами, утепление потолков и крыш – вот места его применения. Он удобен. Он красив. Он пахуч чудесным лесным запахом. Он выделяет фитонциды, и никакой вредитель не заведется в доме, где венцы проложены мхом. Он, наконец, бесплатен. Для отца моего последнее очень важно, чуть ли не важнее всего остального. Он тоже наполовину карел и просто обожает, если где-то что-то бесплатно – мох там, камни для фундамента, дерево иногда. Еще мох не любят птицы. Он им не нужен. Ни для чего. Покупную паклю же за одно лето они растаскивают на гнезда. И дом начинает светиться решетом. А мох они не трогают.

Читать дальше