Юрий Коротков - Девятая рота (сборник)

– Афанасий, Стас! Кто там? Лютый! – крикнул Хохол ближним бойцам, указывая на ложбину слева по склону, выходящую прямо к кишлаку. – Сбоку обойдем! На «три»!.. – Они подобрались каждый за своим камнем. – Раз! – выкинул он первый палец. – Два!.. Три!

Они одновременно вскочили, пробежали несколько шагов и скатились в ложбину, сопровождаемые длинной очередью фонтанчиков пыли. Пригибаясь, они вышли к крайним домам. За углом мелькнул халат, Хохол сорвал с подвески гранату и бросил вслед.

Стас обернулся на движение, вскинув ствол – за камнем сидел на коленях, смотрел на него широко распахнутыми глазами мальчишка лет двенадцати. Стас отвернулся и двинулся дальше. Мальчишка поднял из-за камня кажущийся непомерно огромным в тонких руках автомат, выстрелил ему в спину и побежал вверх по склону. Идущий следом Лютый всадил в него длинную очередь. Мальчишка упал ничком, уронив автомат, широко разбросав босые грязные ноги.

Лютый подбежал к Стасу, перевернул его. Тот растерянно улыбался, держась за пробитый навылет бронежилет.

– Уходим! – крикнул, подбегая, Хохол. – «Град» будет работать!..

Далеко от них, за горой, «Град» поднимал и разворачивал в сторону направляющие с ракетами…

Бойцы, уже окружившие кишлак, торопливо отползали назад, к дороге.

– Быстрей!.. Давай!.. – торопил Хохол. Они с Лютым тащили вниз по ложбине раненого Стаса…

«Град» взметнул вокруг себя облако пыли и дыма. Ракеты одна за другой огненным пунктиром ушли в небо…

Глинобитные стены ближнего дома разорвались изнутри. Тугая волна песка и мелких камней пронеслась по ложбине, сшибла с ног Лютого и Хохла. Они поползли дальше, подтягивая за собой обмякшего Стаса, а у них за спиной разлетались в пыль дома, выбрасывая высоко вверх горящие обломки.

Кишлак исчез в клубах разрывов, в огне и гари. Пылающий, как факел, с ног до головы человек бежал от него, упал и покатился по склону…

Курбаши быстро разрезал бронежилет и пропитанный кровью камуфляж, перевернул Стаса на бок, наложил тампоны на сквозную рану и перебинтовал. Встал, глянул на своих и отрицательно качнул головой.

– Курбаши, сюда! – раздался сзади истерический крик, и он побежал к другим раненым.

Стас захлебывался кровью, сучил ногами, упирался дрожащими руками в землю, пытаясь приподнять голову, чтобы увидеть рану. Воробей присел, положил его голову себе на колени. Остальные молча стояли вокруг.

– Ты чего, Стас? – дрожащим голосом сказал Воробей. – Ты чего?.. Ты глаза-то не закрывай! Ты на меня смотри… – Он пальцами пытался открыть безжизненные уже глаза. – Не умирай, Стас! – заорал он. – Ты чо, с ума сошел? Не умирай!.. – Он сел на землю и заплакал, обхватив голову…

Танк уперся в опрокинутую бронемашину и, проскальзывая гусеницами по каменистой земле, со скрежетом сдвинул ее с дороги на обочину. Потом, отвернув башню, подтолкнул горящий бензовоз к обрыву. Тот будто упирался, вспахивал землю ступицами разорванных колес. Танк громче взвыл движком. Кабина бензовоза повисла над обрывом, огромный бак на мгновение встал вертикально и рухнул вниз. Оттуда взметнулся столб огня, озарив в сумерках лица замерших в молчании пацанов багровым светом.

Под потолком казармы висели бумажные снежинки, на стене – румяный Дед Мороз на санках с мешком подарков и большими цифрами 1989 на груди. У стены стояла склеенная из картона плоская елка с нарисованной хвоей и игрушками.

Пацаны в наутюженных парадках с начищенными медалями суетились вокруг сдвинутых в ряд столов, открывали консервы, строгали колбасу крупными ломтями.

– Давай, шевели лапками, пернатый! – на ходу толкнул Лютый Воробья. – Из-за тебя, урода, красноярский проворонили!

– Ну и слава богу! – откликнулся Афанасий. – А то Владивосток вон уже с вечера в дровах! – кивнул он на мертвецки спящего с ботинками на подушке бойца.

– Чугун! Компот-то зажилил?

– Чо сразу – зажилил? – буркнул тот. – Забыл просто.

– Ага, забыл! Втихаря под одеялом сожрать хотел!

Чугун выставил на стол трехлитровую жестяную банку персикового компота.

Распахнулась дверь, вошел Бекбулатов с рюкзаком за плечами.

– Пиночет! – Пацаны бросились обнимать его. – Захады, дарагой, гостем будищ!

– Какой гости! – мрачно сказал тот. – Койка где свободная? – Он сбросил рюкзак. – Меня к вам сослали.

– Да ты чо? За что?

– Чмырю одному зубы обломал. – Он показал здоровенный, содранный до крови кулак. – Говорит – чавкаешь, как свинья! Слушай, у нас свинья – грязное животное! Мусульмане свинью не едят даже! У нас убьют за такие слова!

– Опять вместе! – засмеялся Лютый. – Знакомься: это Афанасий, Курбаши – медицина, Хохол…

– Кому – Хохол, а кому – товарищ сержант! – ответил Хохол, приглядываясь к новичку.

– Да ладно тебе, Серега! Это ж наш пацан, дыгаловский! – Воробей обнял Пиночета.

– Мужики! Горбач уже говорит! – Кто-то врубил на полную громкость магнитолу. Сквозь шум и треск донесся голос Горбачева, поздравляющего советский народ с Новым 1989 годом.

Пацаны кинулись к столу, торопливо разлили из канистры брагу и замерли, подняв жестяные кружки. Над Красной площадью ударили куранты.

– …десять… одиннадцать… двенадцать! Ура-а-а! – заорали они, чокаясь. – С Новым годом, братва! Дембельский год, пацаны!

Дальневосточник приподнял голову, слабо протянул было руку и снова упал лицом в одеяло.

– И сразу – вторую! – скомандовал Хохол. Молча встал, следом замолчали и поднялись остальные. – За Самылу. За Стаса. За Ваську Балашова, Никиту, Потапа, Лысого, Коляныча… За всех, кто не дожил… Десант, вперед!

Они выпили не чокаясь. Сели, закусили.

– А земляк-то правду сказал – заговоренный! – достал Лютый из-за ворота амулет, глянул. – Шесть боевых – ни царапины!

– Не каркай! – оборвал Хохол. Оба торопливо постучали по дереву.

– Браги-то – на донышке, – качнул кто-то канистру.

– Чо, у Помидора не могли достать? У него штук десять таких стоит.

– Ага, допросишься у него. Жопой на них сидит, насиживает…

– Погоди, – сообразил вдруг Лютый. – Пиночет! А? Неужели пустой?

– Обижаешь, да? – улыбаясь, развел тот руками и под восторженный гул выудил из глубины рюкзака пакет с травой. Тотчас разорвали газету, и косяк пошел по кругу.

– А теперь наливай! – сказал Джоконда. – За тех, кто не с нами!

– Пили уже.

– Еще нет, – загадочно сказал Джоконда. Он достал из своей тумбочки пухлый альбом и уронил на стол, так что подпрыгнули кружки.

Парни сгрудились за его спиной. Джоконда открыл первую страницу, плотно заклеенную девичьими фотографиями – ровесницы со всех краев огромной страны, в фас и вполоборота, со старательной улыбкой в объектив или томным взглядом из-под накрашенных ресниц, с накрученными белыми локонами или короткой черной челкой, красивые и попроще.