Ольга Строгова - Дневник грешницы

– Ну, не знаю, – подумав, отозвалась Ирина Львовна. – Возможно.

Они встретились в ближайшие выходные. Покатались на лыжах по заснеженному лесу, полюбовались на живописные развалины охотничьего домика, выпили горячего чаю из термоса, предусмотрительно захваченного художником. Из лесу возвращались каждый в свою сторону, каждый в своей машине. Художник был молчалив и тактично ненавязчив. В гости больше не просился, про этюды на принадлежащем Ирине Львовне куске берега даже не намекал.

Ирина Львовна, объяснившая себе, что согласилась на лыжную прогулку только для того, чтобы взглянуть на столь интересующие ее развалины, была довольна.

Но всю обратную дорогу и даже вечером, приняв горячую ванну и с удобством расположившись у камина со стаканом согревающего в руке, она вспоминала не только развалины, но и художника.

Решительно ничего в нем не было особенного, в этом Алексее. По возрасту – ее ровесник или немного старше, рост средний, телосложение обычное, лицо – что называется, без особых примет. Пейзажист он действительно неплохой, насколько она могла судить, но точно – не Шишкин и не Саврасов. И в разговоре его, и в манерах ничего захватывающего пока не наблюдалось.

Словом, не Карл Роджерс. Далеко не Карл Роджерс.

Если каждая черточка, каждое движение, самый звук голоса великолепного Карла заставляли трепетать ее сердце и баловали, восхищали ее развитое, как у всех писателей, эстетическое чувство, то в случае с художником и сердце, и эстетические чувства сохраняли полное спокойствие.

Однако и не выдвигали никаких аргументов против.

Ирине Львовне, как и всякой женщине, было приятно выраженное внимание и заинтересованность со стороны мужчины ее круга и воспитания. Не верилось и в меркантильные интересы с его стороны. В конце концов, у него неплохая трехкомнатная квартира в центре города, мастерская, которая тоже, вероятно, стоит денег, и почти новая машина, лишь немногим дешевле ее «Тойоты».

Машину и мастерскую Ирина Львовна видела собственными глазами, а про квартиру и семейное положение (разведен три года назад, дети выросли и живут самостоятельно) узнала если не в первую, то во вторую встречу. С несколько старомодной обходительностью художник дал понять Ирине Львовне, что является свободным, материально обеспеченным и вообще – заслуживающим доверия претендентом на более близкое знакомство.

И ей это тоже было приятно. Или, по крайней мере, не вызывало отторжения и желания немедленно и сразу прекратить начинающиеся отношения.

Гром грянул неделю назад, когда Ирина Львовна, будучи в городе по делам, заехала в главный городской книжный магазин. Недавно она выпустила очередную книгу – не про Карла. Про Карла, точнее – про его предка, было еще писать и писать. Книга вышла совсем на другую тему и с другими персонажами.

Она была легкая, веселая, новогодняя, этакая сказочка для одиноких женщин «элегантного возраста». Ирина Львовна написала ее, чтобы не лишиться интереса читателей, пока выйдет очередной большой и серьезный роман. Интерес читателей – вещь, как известно, неверная, неустойчивая и эфемерная. За него надо бороться. Его надо подогревать. Его надо постоянно подкармливать.

Пройдясь с небрежным видом вдоль полок с надписью «Сентиментальная проза российских авторов», Ирина Львовна заметила среди многочисленных покупательниц одинокую мужскую фигуру.

Эта фигура была ей знакома. И держала в руках ее последнюю книгу.

Ирина Львовна не удержалась от восклицания. Алексей (а это был, разумеется, он) обернулся с удивленным и обрадованным видом.

– Вы что, читаете женские романы? – стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, осведомилась Ирина Львовна.

– Только некоторые, – спокойно ответил Алексей. – Знаете, среди них есть довольно интересные. Вот, например (он назвал псевдоним, под которым печаталась Ирина Львовна) неплохо пишет. Сюжет, фабула, стиль – не хуже, чем у мужчин. Да. Определенно – не хуже.

– Это мои книги, – неожиданно для себя заявила Ирина Львовна, поддавшись на похвалу.

Еще большей неожиданностью было то, что Алексей нисколько не удивился.

– Я так и думал, – мягко сказал он, беря с полки еще пару экземпляров, – одна из героинь ваших первых книг поразительно похожа на вас. Не говоря уже о том, что носит ваше имя…

– Зачем вам три одинаковых книжки? – в полном смущении поинтересовалась Ирина Львовна.

– А, – улыбнулся он, беря ее под руку. – Так ведь скоро 8-е Марта. Одну себе, две другие – в подарок, дочери и сестре. Надеюсь, вы не откажетесь подписать?

Позже, когда они сидели в кафе, куда ошеломленная Ирина Львовна позволила себя отвести, Алексей спросил, над чем она сейчас работает.

И Ирина Львовна, все еще удивляясь самой себе, ответила. Сначала сухо и кратко, а потом, поддавшись уговорам и выпив еще пару глоточков финского клубничного ликера, рассказала все.

Ну, то есть все – относительно нового романа, а не о своих личных отношениях с правнуком главного героя. Об этом Ирина Львовна не собиралась рассказывать никогда и никому.

Но даже разговор о романе, после девятимесячного молчания на эту тему, принес ей огромное облегчение. Художник сумел распознать в ней одновременно и автора, и героиню предыдущих книг; она почувствовала к нему доверие, которое до сих пор из всех мужчин испытывала лишь к Карлу.

– Значит, это тот самый граф Безухов, который жил здесь, – задумчиво произнес Алексей. Ирина Львовна, чувствуя после длительного монолога теплую блаженную расслабленность, молча кивнула.

– Погодите-ка… Вы сказали, что Анна со своим спасителем могла скрываться где-то поблизости…

Ирина Львовна кивнула снова.

– А может, они жили как раз в охотничьем домике? Или в соседней деревне?

– А там есть деревня? – встрепенулась Ирина Львовна.

– Разумеется. Сто лет назад там была деревня, от которой теперь осталось лишь несколько домов. Но все же они остались. И там есть жители. В том числе – преклонного возраста. Например, мой дед.

– Старый упрямец наотрез отказался переехать в город, ко мне или к кому-нибудь еще из своих девяти внуков, – объяснил Алексей, когда Ирина Львовна сначала вскочила с места, а потом он уговорил ее вернуться назад и выслушать его до конца. – С ним живут и присматривают за ним две моих тетки, тоже солидного возраста. Ну и мы, остальные дети и внуки, навещаем его когда можем. Дом большой, иногда летом собираемся почти все. Ему в этом году исполняется сто три года, но старикан он еще крепкий, на своих ногах и в здравом уме…

– Алексей, – прервала его Ирина Львовна. – Вы ведь рассказываете мне о своем деде не просто так?