Лариса Райт - Всегда бывает первый раз (сборник)

– Правда, а когда?

– Когда? Да вот хотя бы на Рождество. Каникулы будут. Поездим везде, посмотрим достопримечательности, поболтаем. Да и компания будет большая.

– Лечу! – воскликнула Люська и отсоединилась.

Натка собралась вернуться в ресторан, но, обернувшись, столкнулась с мужем.

– Я расплатился, – объявил он и объяснил: – Мы все съели и, кажется, все решили.

– Да, – согласилась Натка.

– Что будем делать?

Наткин телефон не дал ей ответить. Он снова завертелся и закричал, и она даже не успела ничего сказать, а Люська уже гаркнула ей в ухо: «Целую!» – и снова нажала отбой. Натка весело взглянула на мужа и сказала:

– Что мы будем делать сейчас, я понятия не имею, но зато знаю, как проведем Рождество.

– Все хорошо? – спросил Андрей, обнимая жену за талию.

– Лучше и быть не может, – откликнулась Натка, уткнувшись ему в шею.

Постояли обнявшись целую вечность. Натка отстранилась:

– Андрюш, пойдем в кино.

– В кино? Хорошо. Если хочешь. Только ведь ты почти ничего не поймешь.

– А мне и не надо. Я не буду смотреть.

– Как это?

– Возьмем билеты на последний ряд и будем целоваться.

– Целоваться? Постой, ты не шутишь? Ты же никогда…

Натка прикрыла мужу рот ладошкой и многообещающе заявила:

– А теперь будем.

– Слушай, я незнаком с твоей преподавательницей, но мне уже нравится ее стиль. Я бы тоже чему-нибудь у нее поучился. Возьмешь меня с собой?

– Возьму. Только…

– Что?

– У нее своеобразный метод обучения.

После кино было кафе. Потом долго шатались по набережной в обнимку и все не могли наговориться. А к вечеру пошел дождь, и под одним зонтом стало еще уютнее. Домой вернулись уставшие, промокшие, пьяные и по-детски счастливые. Натка заглянула к сыну: Валерка спал, как обычно, не выключив плеер. Она сняла наушники, поправила одеяло. В комнате дочери погасила лампу (такая большая и все понимающая Ниночка все еще боялась неведомых монстров) и прилегла рядом. Погладила по руке свое спящее счастье, закрыла глаза и тут же провалилась в спокойный, безмятежный сон.

А на следующий день было настоящее семейное воскресенье. Они отправились в Фигерас, и там Андрей провел для домашних потрясающий экскурс в жизнь и творчество Дали, а потом накормил их в ресторанчике самой потрясающей паэльей на свете. Затем шатались по блошиному рынку и выбирали всякое совершенно ненужное, но такое замечательное, согревающее душу барахло для дома. На обратном пути остановились на диком пляже и купались, резвясь и играя, и смывали с себя старую кожу, наполняясь чистыми и радостными мыслями. А когда вернулись домой, Натка помчалась в кабинет и открыла заветные листы. Точнее, лист. Он оказался последним. И надпись на нем гласила:

Вы успешно прошли обучение. Вы – молодец!

– Я – молодец! – Натка исполнила танец папуаса прямо возле стола и отправилась кормить домочадцев незатейливым ужином.

Она нарезала овощи и хлеб, разбила яйца на сковородку, а когда выбрасывала скорлупки, громко и радостно засмеялась: прямо на нее из помойки смотрел уже ненужный Андрею дневник.

В понедельник Натка проснулась от яркого света. Она приоткрыла один глаз и с удивлением посмотрела на нахальное солнце, что без стеснения играло лучами на ее щеках. Золотистые блики лежали на одеяле, бегали по шкафу, барахтались на потолке и расплывались по полу. Свободные и ничем не сдерживаемые, они наполняли собой все пространство, весело подмигивая Натке с фотографий на стене, с экрана телевизора и даже с ночника, который они с Андреем вчера забыли выключить.

«Я уснула при свете», – подумала Натка. Такого с ней еще не случалось. Крепкий сон был гарантирован только в полной темноте и такой же полной, почти гнетущей тишине. Монотонные, пусть и далекие, приглушенные звуки и тонкая полоска неяркого света (да что там полоска, даже огонек включенного в сеть электроприбора) вызывали раздражение и не давали уснуть. Обычно Натка закрывала двери, задергивала плотные шторы, вставляла в уши беруши, а на глаза надевала специальную повязку путешественника и только так засыпала. Но сегодня она безмятежно дрыхла рядом с горящей лампой, а последние (она бросила взгляд на будильник) шесть часов и под сверкающими лучами солнца и наверняка немаленькое количество времени еще и при шуме, который доносился с улицы через открытое окно.

Часы показывали одиннадцать утра, а это означало, что экскаватор, гудевший где-то поблизости, делал свою работу по меньшей мере часа два, так и не потревожив спокойного сна счастливой женщины.

Натка сладко потянулась и медленно, даже вальяжно, спустила ноги с кровати. Но уже в следующую секунду она неслась из спальни в Валеркину комнату, подгоняемая угрызениями совести: проспала и не разбудила ребенка. Комната сына встретила ее убранной кроватью и отсутствием на месте школьного рюкзака. Обежав весь дом, Натка ребенка так и не нашла. Зато обнаружила записку от мужа, в которой говорилось: «Валерку отвез в школу. Завтрак выдал и ему, и себе. Ниночку посадил на электричку до Барсы. Сладких снов. Люблю. Андрей».

– Люблю, – улыбнувшись, повторила Натка и почувствовала ту самую неуемную радость, то самое оглушительное, буквально льющееся через край счастье, которое обрушивается на человека лавиной и неуловимо исчезает уже через несколько мгновений. И именно потому так хочется успеть поделиться хоть с кем-то этим приступом совершенного довольства судьбой. Натка сняла телефонную трубку, и, услышав голос на другом конце провода, сказала:

– Поля, я, похоже, научилась.

– Hablar español? – Голос Паолы звучал несколько насмешливо, но Натка пропустила ехидство подруги мимо ушей. Сейчас ничто не могло омрачить ее настроения.

– Нет, дорогая, просто жить. Хотя в испанском я тоже делаю успехи, но, оказывается, это не так уж и важно.

– Я за тебя рада.

– Спасибо. Что ты делаешь в выходные?

– Пока группу для восхождения на Эверест не набрали, тренируюсь в спортивном центре.

– Может, выкроишь время и заглянешь в гости? Познакомлю тебя с семьей.

– С удовольствием.

– Значит, решили?

– Да, созвонимся.

Паола повесила трубку, и Натка тут же начала размышлять над тем, чем станет угощать подругу. Поймала себя на мысли о том, что больше не беспокоится по поводу божественной внешности Паолы. Зачем Андрею вторая богиня, когда у него уже есть одна? Мучить себя бессмысленной ревностью неинтересно. Гораздо увлекательнее фантазировать на кулинарные темы. Натка быстро перебрала в уме несколько вариантов угощения, остановилась на блинах и отправилась на кухню проверять имеющиеся запасы муки.

Паола, в отличие от подруги, о том, чем ее будут потчевать, не думала. Она посмотрела на мужчину, сидящего в кресле напротив, и спросила: