Сергей Шаргунов - 1993

– Сколько?

– Стоко!

– А почему?

– Время… Время такое: сейчас молодые пули к себе притягивают… Илюха… Илюха хотел, чтобы помнили, нас всех обозвал, чтобы в историю залезть. “Диам”, дорогой Илья… – Человек засвистел, оборвался, шатнулся и неловко сел на лилии, вытянув ноги в коричневых штиблетах, весело блестевших шоколадной глазурью даже в тусклом свете двора.

Виктор вышел на Большую Грузинскую.

Он ощущал, что встреча была неслучайна.

Интересно, а этот тип знает, что происходит рядом: про ОМОН, который лупит, и топчет, и сталкивает по эскалатору? Или он только помнит своего дорогого – вот, бляха, запомнилось – Илью Александровича Медкова? От слова “медок”.

Виктор ощущал, что попал в какое-то новое измерение жизни, в котором одно связано с другим и всё важно, где заранее был заготовлен смутный двор с белыми бутонами, в сумерках похожими на шары зефира.

Но это пока не всё, нет, это не всё, – почувствовал он, – на этом сегодня не кончится…

Он подошел к “Белорусской”, встал у комка, выглядывая за приваренной решеткой пластиковый мерзавчик водки, в народе называемый йогуртом. Купил стакан, сорвал крышечку. Не принюхиваясь, всосал в два больших глотка.

Позади киоска что-то лязгнуло. Отбросил стаканчик под ноги, под ветер, в листву и окурки и небрежно заглянул за киоск. Увидел маленький пустырь, где происходило что-то, что стало мгновенно понятно его опытному глазу: один поддевал чугунный люк, другой светил ярким фонарем.

– Вы чо?

Зачем-то он их окликнул – классовое родство, или, наоборот, ревнивая настороженность, или головокружительный прыжок водки в мозг, или жажда продолжения событий…

Если хотеть событий, они случаются.

Двое замерли.

– Тише, не ори, – ответил девчоночий дерзкий голос, и белый длинный луч фонаря ударил ему в лицо.

Виктор заслонился и пошел к ним.

Лязг раздался еще раз, люк отвалился с тупым звяком, Виктор, приблизившись, увидел, что у девушки с фонарем русые рассыпанные волосы, у человека с монтировкой – такие же, но потемнее. Они были в одинаковых бело-зеленых камуфляжных куртках и высоких сапогах, с походными рюкзаками за спинами.

– Вы что, сестры?

Они не ответили.

– Слышь, иди своей дорогой, – девушка светила фонарем в яму, испускавшую пар. – Не мешай, добром прошу.

– Что вы борзые такие? Я здесь рядом работаю… Нормальный вопрос задаю: чего делаете?

– Родину спасаем, – с ознобистым вызовом сказала она, пошаривая по земле белым лучом. Парень потянул ее за рукав:

– Наташ…

– Родину в другом месте спасают, – заметил Виктор спокойно.

– В каком? – свет фонаря резанул по глазам.

– Неподалеку.

– Где это?

– На набережной.

– На набережной?

– На Краснопресненской.

– В Белом доме?

– Ну, – Виктор бесхитростно кивнул.

– Наташ, провокатор, – сказал парень вполголоса.

– Леша, успокойся уже… Вы, значит, за Белый дом?

– А что, нельзя?

– А вы к нему какое касательство имеете? – уточнила она старинным слогом.

– Я? Дубинкой получил сегодня. Вот и всё касательство.

– Состоите где?

– На учете?

– Да блин, в организации…

– Неа.

– А спектру… какому принадлежите? – подал парень настороженный голос.

– Это как?

– Коммунист, монархист, демократ? – охотно объяснила девушка.

Виктор на миг задумался:

– Русский человек.

– Лучший ответ! – Она стремительным движением обрисовала колодец огненным кругом.

Парень нагнулся к темному холмику, который оказался еще одним рюкзаком. Вжикнул молнией, протиснул монтировку, закрыл, обхватил, приподнял с кряхтением, опустил обратно на землю.

– Справишься? – спросила девушка тревожно.

– Куда денусь!

Виктор наконец-то разглядел их сквозь темень. Она была среднего роста, с решительным широкоскулым лицом, пухлыми губами, лихим разлетом пушистых бровей и казалась старше своего спутника – тот был вытянутый, худосочный, мелковатое, детское лицо. В нем было что-то сыновнее, не по отношению к ней, а вообще, в то время как в ней было что-то материнское – и тоже вообще.

Девушка лучом повела позади Виктора, как бы проверяя, нет ли с ним кого.

– А мы в Белый дом, – сказала она просто.

– Как? – Виктор даже отступил от такой внезапности.

– Под землей.

– Это… то есть… – он подбирал слова. – Зачем?

– Свечи, еда, лекарства…

Ему стало радостно, он бдительно оглянулся на ларек, в сторону улицы, где шастали редкие прохожие:

– Помощь нужна? – и, пользуясь заминкой, путано зачастил: – Могу, помогу… Я, я могу, правда. Ты не сможешь, Леша! Ты не дотащишь!

– Откуда вы знаете мое имя? – глухо спросил парень.

– Она тебя так назвала, а ее Наташа зовут, угадал? – Виктор рассмеялся. – У меня и ноги уже готовы…

Луч лизнул его по резиновым сапогам. Как хорошо, что не переобулся в аварийке!

– Он всё заранее знал, – сообразил парень с шипением.

– Я электрик, – возразил Виктор. – Мы в подземельях работаем, там вода, вот я сапоги и… Берите меня, не пожалеете, я по вашей части…

– И что он нам плохого сделает? – перебила девушка.

– Он придет с нами… Посторонний. Ты понимаешь?

– Так мы этого и хотим, чтобы все свободно могли прийти к своему парламенту! – продиктовала она гордо. – Хватит стоять болтать, ты чего ждешь? Когда нас патруль заметет?

– Я с ним не пойду. – Парень обхватил рюкзак и, шумно дыша, очевидно, стараясь не кряхтеть, подошел к колодцу.

– Как это вы додумались, – сказал Виктор сочувственно, – лишний груз брать?

– На машине подъехали, силы не рассчитали. – Девушка светила в колодец, выхватывая из мрака железную лесенку. – С нами еще друг собирался, заболел. Будем расхлебывать, всю ночь ползти… Алеша, видишь, человек есть. У меня на людей чутье. Его нам Бог послал. Ты в Бога веришь или нет?

– Это интимный вопрос, – пробормотал парень, зависая у края и рискуя свалиться вместе со всей тяжестью вниз.

– Леш, а я без него не пойду, – сказала девушка негромко, и Виктор понял: так и будет.

Где-то вдалеке послышался треск рации. Может быть, нескольких. Все трое запаниковали. Виктор без слов перехватил у Алексея рюкзак и закинул себе на плечи. Тот просунул ногу и, нащупав железную скобу, начал спускаться.

Только погрузившись за ними, Виктор ощутил беспокойство:

– Ребят, ребят!..

Чуть пригнувшись, ударяя сапогами в трубы, они продвигались через бетонные кольца в духоту и сырость. Наташа освещала дорогу Алеше, Виктору доставались лишь отблески, тонкими зеленоватыми колечками возникавшие на полукруглых стенах.

– Что орешь? – спросила Наташа безразлично, не переставая идти. Ее голос разнесло эхо.

– А долго идти?

– Нормально, – послышалось шуршащее столкновение. – Леш, ну не тормози ты!