Надежда Залина - Линия Маннергейма

На нее нашло какое-то помутнение. Чтобы вот так, через столько лет – и снова на пути тот же человек… Она поняла, что надо ехать к проклятой девчонке и разбираться. Раз и навсегда.

И кажется, говорила это вслух.

Так это было или нет, но Лидия Сергеевна поняла, стала отговаривать. Люсьена ничего не желала слышать. Если Лера живет в дедовском доме, то ехать надо только туда.

В тот же день она добралась до Ярви, нашла нужный дом – он оказался пуст. Люсьена, успевшая навести справки о поселке, вспомнила, что поблизости есть еще и турбаза. Отыскала ее по карте и сняла коттедж. Потом купила одежду, переоделась и снова отправилась к дому. Там по-прежнему никого не было.

Кружа вокруг дома, она, к своему удивлению, встретила гадалку. Они долго спорили, Люсьена кричала что-то угрожающее в адрес Леры и не собиралась уходить. Лидия Сергеевна гнала ее прочь. В конце концов Люсьена, взбудораженная сверх меры, толкнула гадалку. И не сказать, чтобы очень сильно. Но пожилая женщина потеряла равновесие и упала, ударившись затылком о камень.

Когда Люсьена поняла, что гадалка мертва, страшно перепугалась. Тем более что все произошло рядом с оврагом и камень, который стал причиной смертельного ранения, от удара провалился куда-то вниз – там, видимо, был очень рыхлый грунт. Не придумав ничего лучшего, Люсьена перетащила гадалку к другому камню и положила на него головой. Потом вернулась на турбазу и протряслась до утра. Приехав в город, она немного успокоилась и стала прикидывать, что делать дальше. Первое, что пришло в голову, – срочно уехать в Германию. Ближайший рейс был только во вторник, и она нетерпеливо подгоняла время, чтобы этот день поскорее наступил. Ее разыскивали люди из милиции и кто-то еще. А потом позвонил Федор. И она не смогла уехать, не увидев его.

Вот и все…

Лера и Вика слушали Федора, не перебивая, не задавая никаких вопросов. Когда рассказ пошел о том, что случилось в лесу, Лера почувствовала такую боль, что ей пришлось зажмуриться, лишь бы не заплакать. Она словно на мгновение оглохла и, удивившись, попыталась открыть глаза, но не смогла. Потом в ушах волнами стало увеличиваться напряжение – и через некоторое время она увидела то, о чем говорил Федор.

Две женщины в лесу. О чем-то спорят, но Лера не слышит ни слова. Она смотрит и всеми силами хочет помешать тому, что должно случиться. Но у нее нет такой возможности.

Вдруг Лера поняла, что эту же самую сцену она видела у ручья на турбазе. Если бы она тогда не испугалась, узнала бы обо всем раньше. Как могла она так ошибиться и принять Люсьену за себя? Надо было лишь заглянуть ей в глаза…

Люсьена убежала в панике, оставив Лидию на камне, а Лера долго смотрела на гадалку, пытаясь хоть что-то сделать. Не важно что – она просто не могла видеть эти застывшие глаза, устремленные прямо в небо. Хотела заплакать, но не сумела, и когда отчаяние стало совсем непереносимым, она вдруг услышала голос. Тихий и совсем не жалобный.

– Не мучайся и не вини себя, – слова звучали тихо-тихо, – я сделала, что должна была.

– Почему именно так? – спросила Лера.

– Не мне судить о том, как надо. Мне сейчас хорошо. Лучше, чем когда-либо.

– Это несправедливо.

– Мир устроен по своим законам. Теперь я со своими близкими. Я давно должна была оказаться тут. Но, видимо, у Бога были на мой счет другие планы. Спасибо тебе.

– Мне? За что?

– Когда-нибудь поймешь.

Картинка сменилась, и прямо перед Лерой оказалось окно. Она заглянула в него и увидила кухню в квартире Федора. Сам Федор сидел на стуле и читал газету – вслух, для кого-то, находящегося в другом конце комнаты. Федор казался старше, чем сейчас. Вертикальная морщина на переносице, усталые глаза, но в какой-то момент он чуть грустно улыбнулся, и Лера поняла, что у него все в порядке. Ему нравилось сидеть на кухне и читать вслух газету.

Потом к нему подошла женщина и поцеловала в висок. Федор поднял голову и кивнул. Когда женщина повернулась, Лера узнала Люсьену. Она выглядела иначе, чем в лесу. Волосы были длиннее и не такие темные, а черты лица заметно смягчились. Она смотрела на Федора, и лицо ее было полно нежности и участия. Они были вместе.

– Эй, подруга, – услышала Лера, – снова спишь?

– Нет, – быстро открыв глаза, ответила она, – я все слышу.

– И о чем шла речь?

– Я поняла, что Люсьена убила Лидию Сергеевну случайно. Или как это называется?

– Несчастный случай, повлекший за собой…

– Федор, а ты веришь тому, что Люсьена наговорила? – спросила Вика. – Ведь кроме ее слов ничего нет.

– Что ты собираешься делать? – задала вопрос Лера.

– Да-да, поясни, – опять влезла Вика. – После того как ты все рассказал нам, тайну уже не сохранить.

– Я сделал то, что считал нужным. Отвел ее к капитану. Поэтому не могу долго рассиживаться – у меня куча дел.

– Как это она согласилась? – спросила Вика. – Пойти в милицию и сознаться.

– Не твое дело, – отрезал Федор.

– Ага, – прищурилась она, – как помочь – так мое дело, а как объяснить – так не мое.

– Люсьена сказала – делай что хочешь. Теперь вы все знаете. И Лере ничего не грозит.

– Спасибо, – сказала Лера, – если бы не ты – мы никогда не узнали бы, что случилось.

– Если бы не он, этого вообще бы не произошло, – добавила Вика. – Разобрался бы раньше со своими женщинами – не пришлось бы сейчас заниматься черт знает чем.

– Вика, – попросила Лера, – не надо. Федор ни при чем. Это моя вина.

– Ой, заладила снова! – отмахнулась Вика. – Не могу я этого слышать. Пора мне в Москву. Устала я от вашего Питера, сил нет. Отдохнуть хочу. Домой хочу.

– И мне пора, – сказал Федор.

– И мне, – добавила Лера.

Она возвращалась домой.

Мягкое вечернее солнце нежно прикасалось к деревьям, прощаясь с ними до утра. Словно заботливая мать, гладило уставших за день детей, чтобы им уютно спалось в приближающейся темноте. Золотое кружево листьев, укутанное солнечным сиянием, купалось в космической любви небесного светила.

Лера впитывала в себя задумчивый закат и улыбалась, глядя на соседей по маршрутке. Ей было светло и немного грустно от умиротворяющей картины прощания. Печаль эта не имела ничего общего с тоской, скорее наоборот. Лера испытывала благодарность ко всему на свете. И улыбалась солнцу, деревьям, встречным машинам, собакам и прохожим. Она словно впервые открывала для себя этот мир, но не как ребенок, а словно умудренный жизнью человек, многому знающий цену. Этот новый человек, с которым она ощущала такое неразрывное единство, видел многие беды и горести, он знал о несовершенстве мира, как знал и о том, что все в нем – гораздо сложнее и больше, чем видится. Это было новое, ни на что не похожее ощущение.

Вспоминая прощание с Викой и спешный отъезд Федора, Лера огорчилась, что так и не смогла поблагодарить их за помощь. Так, произнесла какие-то общие слова, которые положено говорить в таких случаях. Хотелось сказать больше, но все нужные слова сбежали куда-то. Улетучились и носились где-то, выбирая себе хозяина по вкусу.