Маша Трауб - Руками не трогать

Ирина Марковна чересчур поспешно выскочила из-за стола и побежала искать Гулю. Елена Анатольевна подумала, что та перепутала радиацию с гриппом и испугалась заражения. Где-то звонил телефон. Долго и настойчиво. Елена решила, что слуховые галлюцинации действительно присутствуют, и сильно зажмурилась, а потом резко открыла глаза. Но телефон продолжал звонить. Очень медленно до нее дошло, что звонил ее собственный телефон, который лежал на столике перед ней с приглушенным звуком. Номер был незнакомым.

– Алле, – ответила она.

– Лена? Почему ты не берешь трубку?

Елена Анатольевна не сразу узнала голос Геры. Точнее, узнала сразу, но не могла поверить в то, что он ей звонит и она его слышит, причем так громко, что она поморщилась.

– Да… – Елена пребывала в ступоре. Она столь часто мысленно разговаривала с Герой, так много ему рассказывала, по крупицам собирая самые смешные и забавные истории и банальности, которыми хотела поделиться, что, когда он действительно позвонил, просто потеряла дар речи.

– Зачем ты натравила на меня этого мента? Ты мне мстишь? Что я тебе сделал? Почему ты не оставишь меня в покое? – Гера надрывался. Ей показалось, что его слышат все, даже Берта Абрамовна в другом конце здания.

– Я?

– Конечно! Только ты на это способна! Чего ты от меня хочешь? Денег? У меня нет денег! Почему ты меня шантажируешь? Меня вызывают на допросы, я не могу уехать!

– Я никого не натравливала, – выдавила из себя Елена.

Гера издал то ли смешок, то ли вскрик.

– Ты ненормальная! С тобой было невозможно жить! Я еле от тебя сбежал, так ты меня все равно достала! За мной следят! Я это точно знаю! Ты хочешь, чтобы я сошел с ума? Дай мне уехать! Скажи своему менту, чтобы он оставил меня в покое!

– Я ничего не сделала. – Елена Анатольевна держалась из последних сил, чтобы не расплакаться или не провалиться сквозь землю от стыда и ужаса.

– Это была тщательно спланированная акция! Ты хотела подорвать мою репутацию! Ты – сука, мразь, дрянь!

Наконец Елена смогла нажать кнопку отбоя. Перед глазами поплыли круги, в голове зашумело, в ушах стало невыносимо давить. Наконец тошнота отступила, и она провалилась как будто бы в сон.

– Еленочка! Елена Анатольевна, что с вами? Еленочка! О Господи! Позовите Ирину Марковну с ее нашатырем! Быстрее!

Елена Анатольевна нехотя выпросталась из своего счастливого спокойного беспамятства и огляделась. Над ней стояла Берта Абрамовна, которая хлестала ее по щекам, причем достаточно больно. Тут же появилась Ирина Марковна, которая сунула ей под нос бутылек с нашатырем, и Гуля с мокрой тряпкой, которой начала протирать ей грудь, лицо и руки.

– Вот! Радиация! Она с утра говорила, что ей плохо! Нужно эвакуироваться! – кричала взволнованно Ирина Марковна. – Берта Абрамовна, отпустите меня, я дома должна еще раз полы помыть! Умоляю! У меня же дети! Мне еще к свекрови переезжать! Эта в обморок хлопнулась, а что дальше будет? Мы все сляжем! Вповалку!

– Идите! – рявкнула на нее главная хранительница. – Только нашатырь оставьте.

– Конечно, конечно, у меня дома еще есть, – обрадовалась Ирина Марковна, не чаявшая вырваться из музея. – Вот, держите. Я завтра еще принесу. И хлорку тоже принесу. Вот еще марганцовочку вам оставляю. На всякий случай. – Ирина Марковна молниеносно вытащила из здоровенной сумки бутылочки, пакет и, на всякий случай, шоколадку, потом подумала и положила шоколадку назад и убежала. Елена Анатольевна горько рыдала.

– Еленочка! Ну что же вы с собой творите! – тихо сказала Берта Абрамовна. – Нельзя так нервничать! Категорически нельзя! Вас ведь не хватит! Ни на что не хватит! Что мне с вами делать? Ну что? Вы еще так молоды. Послушайте меня, старуху. Жизнь не терпит слез, не нужны они. Нужно держаться. Обязательно нужно. Судьба не простит вам, если бы будете рыдать. Думайте о своем Гере, сколько хотите, мечтайте, работайте, только не плачьте. Сломаетесь. Свихнетесь. Даже если совсем плохо, нельзя плакать. Это ерунда, что говорят – поплачешь – легче станет. Не станет. От слез не бывает легче, только хуже. Жизнь, она такая, злопамятная. Все запоминает и ничего не прощает. Один раз позволите себе плыть по течению, так вас и унесет, а вы не заметите. Гребите, выгребайте, барахтайтесь, только не давайте себя унести. Нельзя! Я вам запрещаю! Категорически! Не хотите слушать меня как женщину, послушайте как начальницу. Живите! Делайте, что хотите, только прекратите рыдать!

– Простите. Это из-за него, – тихо проговорила Елена Анатольевна. – Я думала, что он… оправдывала его, а он такое мне говорил… Что я его шантажирую… За что он так?

Уборщица Гуля подсела к ней и гладила по голове, как маленькую, пришептывая какие-то банальности, трогательные и нежные: «Ты ж моя хорошая, ну, ну, все уладится, не надо, шшшшш…»

И кажется, уже в следующую минуту на пороге буфета показался испуганный, взволнованный и немного растерянный Михаил Иванович, который кинулся к Еленочке, оторвал ее от Гулиной груди и приложил к своей.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно кивнула Берта Абрамовна. – Теперь я за вас спокойна. Михаил Иванович, вы ведь довезете ее до дома? Проследите? А то она нас очень напугала.

– Конечно, – серьезно ответил Михаил Иванович, – и вот еще что…

– Слушаю вас, – главная хранительница вновь стала серьезной. – Гуля, идите работайте.

– Я тут проконсультировался со специалистами… – тихо сказал полицейский. – Прошу меня извинить – никакой опасности в музее нет. А радиация… это все ерунда. У нас в каждом жилом доме фон повышен. И надо бы тот прибор из кабинета… ээээ… выбросить. Ну, по которому Борис замеры делает. Он наверняка сломан. В общем, спокойно работайте.

– Конечно, мой дорогой Глинка. Конечно. Я так и думала. Это ведь просто барометр. Старинный. Понимаете, не хотелось расстраивать Бориса – он так в него верил, так был увлечен. Вы его сами заберите. Все-таки вы представитель власти. Борис вас послушает и не будет возражать. Только больше никому ничего не говорите. Хорошо? Вы уж тоже меня поймите. Пусть Гуля все хорошенько отмоет – в музее давно не было генеральной уборки. А Еленочка наша дорогая займется архивом – там нужно навести порядок. А без дела ей совсем плохо будет. Так, глядишь, переключится. И спасибо, что приехали, откликнулись на звонок.

Главная хранительница говорила так, будто Елены и не было рядом. Но в объятиях Михаила Ивановича Елена Анатольевна действительно быстро успокоилась и даже задремала.

– Я понял, все сделаю. – Михаил Иванович кивнул, аккуратно перекладывая Елену на другую руку.

– Ну вот и договорились. Знаете, у меня чутье на людей. Я сразу поняла, что мы с вами сработаемся. И Елену Анатольевну я вам доверяю со спокойной душой. – Берта Абрамовна похлопала полицейского по руке.