Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

Начальник кредитного отдела взял листок с расчетами и заметил:

– Вы заложили здесь всего два процента в год на обслуживание кредита. Такие ставки нереальны.

– Я не имел соответствующей информации о вашем банке, поэтому взял ставку рефинансирования в среднем по Европе. Да и то по данным прошлого года. Я не думаю, что это принципиально.

– Какую недвижимость вы желаете приобрести?

– Торговое помещение площадью около двухсот квадратных метров в центре Москвы. Оно будет использоваться как шоу-рум. Его предполагается оформить в соответствии с дизайн-проектом, который разработает фирма господина Калемана, и разместить в нем немецкие товары на несколько миллионов дойчмарок. Мои вложения в оборудование, по предварительным оценкам, составят около ста тысяч дойчмарок.

– Я так понимаю, что вы располагаете собственными средствами?

– Конечно. И немалыми, у меня достаточно разветвленный бизнес в Москве. Есть и производства, и коммерческие подразделения, но извлечь требуемую для покупки помещения сумму из оборота очень трудно.

– Какую сумму вы могли бы без существенного ущерба изъять из оборота?

– Без существенного – никакую. Дело в стадии становления. Все деньги в обороте.

– Я вам поясню. Как правило, когда мы выделяем кредит на покупку недвижимости, часть стоимости оплачивает заемщик. Где-то около тридцати процентов, а остальное мы кредитуем.

– Это возможный вариант, но нежелательный.

– Господин Жмакин, – вмешался в разговор вице-президент. – Мы несколько в затруднительном положении. У нас еще не было случая кредитования гражданина России, не имеющего хотя бы резидентской визы. Кроме того, хотя экономические преобразования в вашей стране нас радуют, но пока мы не видим стабильности. Поэтому у нас много опасений. С другой стороны, есть правила. Прежде всего нам нужна гарантия.

– Извините, что прерываю. Те данные, что я привел, не являются обеспечением? Даже сегодняшний оборот гарантирует возвратность, а ведь он будет неизбежно расти в разы.

– Это слова… Мы подразумеваем нечто другое. Например, гарантийное письмо одного из ваших банков, имеющих хорошие авуары в Европе.

– Полагаю, что могу предоставить такое письмо. Я владею холдингом, в который в разное время входили совместные предприятия с США и Танзанией, ряд фирм, торгующих с Польшей и Германией. Соответственно мою организацию хорошо знают в банках…

– Извините, – перебил вице-президент. – Почему тогда вы обращаетесь к нам?

– Наши банки кредитуют в основном коммерцию. Вам, вероятно, хорошо известно, под какие огромные проценты. Бурная инфляция в нашей стране оправдывает такие условия, если торговля имеет валютную составляющую. Покупка же помещения такой возможности не предоставляет. Теперь докончу мысль по поводу гарантийного письма… Цена его около тысячи долларов. Я его смогу предоставить через два-три дня. Однако я хорошо знаю его реальную значимость и в этом вряд ли открою для вас Америку. Она ничтожна. Наша банковская система пока еще, мягко говоря, несовершенна. Не хочу начинать отношения с вашей страной и с вашим банком с невольного обмана. Вернее, фарса. Если дадите мне кредит под те расчеты, что я предоставил, плюс мои обязательства, как честного коммерсанта, – спасибо, нет – я не обижусь. Бизнес, есть бизнес, хотя бизнес без риска не бывает. У нашей страны огромные перспективы, и рано или поздно банки Европы начнут действовать на нашем рынке. Кто-то должен начать.

– Господин Калеман, поздравляю вас с честным партнером. Я был другого мнения о русских. Господин Жмакин прямой человек. Это располагает. Вы бы за него могли поручиться?

– К сожалению, только словами, хотя это немало. Мои боссы в Италии вряд ли возьмут в обозримое время на себя какие-то письменные обязательства без отношения к личности господина Жмакина. Такой практики нет. Деньги же нужны сейчас.

– Ясно. Господин Жмакин, вас не затруднит перейти в соседнюю комнату и там чем-нибудь угоститься? Я должен обсудить ваше предложение со своими служащими.

– Конечно-конечно…

Один из двух сидящих до этого безмолвно клерков поднялся и направился к двери, жестами приглашая Родика последовать за ним. В небольшой комнате, вероятно предназначенной для переговоров, он поинтересовался, что Родик предпочитает, чай или кофе. Родик, поблагодарив, от всего отказался, сославшись на недавний плотный завтрак.

Родик остался один и терпеливо ожидал, иногда поглядывая на часы. Больших надежд он не испытывал. Прошло меньше двадцати минут, когда дверь отворилась и теперь уже женщина пригласила Родика пройти за ней. Его ожидали Вольфганг и вице-президент. Родик устроился на прежнем месте, предполагая услышать отказ.

– Мы обсудили вашу просьбу, – начал вице-президент. – Решили кредит вам выделить, но, учитывая особенности, процентная ставка предлагается большая… Четыре с половиной процента в год на пять лет. Конечно, можете погасить его раньше. Вас это не смущает?

– Спасибо. Меня это вполне устраивает, – вымолвил изумленный Родик.

– Хорошо. Кредит мы даем лично вам, как физическому лицу. Необходимые документы можете оформить сегодня же.

У Родика сразу возникла масса вопросов, начиная с того, как ему получить деньги, и кончая реакцией на это российских налоговых органов, но он лишь еще раз поблагодарил вице-президента и Вольфганга.

Вице-президент поднялся и, дружелюбно улыбнувшись, заметил:

– Вам очень повезло с партнером. Господин Калеман чудесный человек, очень опытный бизнесмен, наш давний и уважаемый клиент. Уверен, что вы станете для него опорой на непростом российском рынке и ваше сотрудничество будет плодотворным. Надеюсь увидеть вас в числе наших лучших клиентов.

– Спасибо, – опять поблагодарил Родик. – Вы можете не сомневаться в моей порядочности. Все обязательства я буду неукоснительно соблюдать.

– До свидания. Господин Калеман проводит вас в кредитный отдел. Там все предупреждены и уже готовят необходимые документы.

Формальностей оказалось немало. Родику открыли счет, которым мог пользоваться и Вольфганг. Потом он подписал договор и массу приложений к нему. Это заняло с перерывом на обед весь остаток дня.

Вечер они опять провели в пригородном ресторане, в котором готовили итальянскую пищу.

Возвращались, когда город уже затих и на улицах почти никого не было. Родик распрощался с явно уставшим Вольфгангом и его супругой, а сам, подождав, пока они уедут, пошел прогуляться по находящейся рядом пешеходной зоне, примыкающей к собору. Здесь еще было людно. Он потоптался у ярко освещенных витрин магазинов, бросил несколько марок нищим артистам, изображающим статуи, и получил от них благодарственные жесты, посидел на лавочке, лениво наблюдая за прохожими, познакомился с соотечественниками, подрабатывающими игрой один на аккордеоне, а другой на скрипке. Беседуя с ними, вспомнил Юру Розенблата, поселившегося в Карлсруэ и пока не нашедшего себе работу, хотя и получившего жилье и какие-то пособия, позволяющие относительно прилично существовать. Захотелось во что бы то ни стало увидеться, и он, погрузившись в размышления о том, как бы это организовать, незаметно оказался на безлюдной улице, застроенной однотипными домами и скудно освещенной. Ориентира в виде шпилей Кельнского собора видно не было. Поозиравшись, он двинулся наугад и долго бродил, пока не вышел на пустынный берег Рейна. Черные воды реки, шум течения, пустынная освещенная призрачным светом люминесцентных ламп, мощенная камнем набережная навеяли ассоциации. Сначала с Лондоном, где он совершил очень похожее путешествие. Потом с Душанбе. Разительные отличия завладели его воображением: «Города должны быть наполнены жизнью. Они, как любое животное, построены из внешне различных, но функционально одинаковых органов. Живыми существами их делают люди. Вот в Душанбе заменили людей, и город умер. Можно ли вернуть ему жизнь? Это сродни оживлению человека. Пока не умеем… Лондон, впитав в себя бывших колониальных рабов, кряхтит, как больной старик. Сколько еще протянет? Здесь, в Кельне тоже что-то произошло, поскольку сердце еще бьется, а конечности парализованы. Неужели все города Старого Света тяжело больны? Что же тогда ожидает Москву? Что станет с ней, если Россия ворвется в Европу?»