Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

Вскоре Юра возвратился. По его лицу Родик понял, что «таможня дала добро».

– Погнали, – предложил он. – Однако на ночь я тебя покину. Ритка уперлась. Да и на работу завтра надо. Ничего. У нас целый день впереди. Кстати, Карлсруэ тоже интересный город. Есть на что посмотреть. Тут университет, театры, замок средневековый, порт большой.

– Ладно, не пыли. Этот городишко как наш подмосковный Дмитров. Там тоже кремль есть, порт на канале, Дом офицеров, Дворец культуры с самодеятельностью и ряд учебных заведений, по европейским масштабам их можно и университетами назвать.

– Не подкалывай. Этот город серьезный. Завтра мы с Риткой пораньше сходим на работу и тебе его покажем.

– Что-то ты через слово жену поминаешь.

– Знаешь… У меня здесь к ней новое чувство родилось. Сам себе удивляюсь. Ценить, что ли, я ее больше стал.

– Да-а-а. Изменился ты. Может, это и хорошо. А что не спрашиваешь, как твое ювелирное наследство поживает?

– Я все знаю. Игорь Николаевич, когда отделялся, со мной советовался. Я ему добро не дал, но что мое слово теперь значит. Ребят жалко… Хотя я нынче несколько иначе все оцениваю. Может, по-другому все надо было сделать.

– Юрк, после драки кулаками…

– Ты прав. Давай сменим тему. Да и трезвые мы еще. Пойдем по глотку твоей водки пропустим.

– На улице, что ли? Заберут.

– Не дрейфь. Я в этом уже адаптировался. Пошли вон туда… Хряпнем – и в Баден-Баден.

В первом же отеле, расположенном напротив входа в термальный водный комплекс, оказались свободные места, а стоимость комнаты была на удивление низкой – сорок марок. Родик удивился, но, осмотрев номер, остался доволен. Вероятно, из-за несезона сделали скидки. Юра, успевший за время дороги переварить выпитую водку, начал агитировать Родика продолжить банкет. Тот, ощущая чувство голода, не возражал. Поинтересовавшись на ресепшн, где лучше пообедать, они отправились на поиски указанного места. Попетляв по мощеным улочкам, наконец устроились в ресторанчике на берегу реки. Тем для разговоров оказалось много, и они не заметили, как стемнело. Юре пора было возвращаться, а Родик намеревался поплавать в знаменитых бассейнах. Друзья возвратились в отель. Расставаться не хотелось, и Родик, желая как-то завершить встречу, пригласил Юру выпить на посошок в баре. Юра с радостью согласился.

Кроме виски ничего подходящего не предлагалось, а когда им стали наливать на донышке больших стаканов, да еще и со льдом, возмутились и потребовали целую бутылку. Стоимость этой бутылки, превышающая почти в пять раз оплату комнаты, удивила Родика, а у Юры вызвала бурю негодования. Отказываться постеснялись, и Родик заплатил. Не выпить столь дорогой напиток было грешно, и вскоре бутылка опустела. Вероятно, доза оказалась такой, что вызвала у Юры желание добавить и притупила чувство ответственности перед семьей, а наличие в номере привезенной Родиком водки вызвало новый ход мысли. По его инициативе они переместились в номер и продолжили общение.

За временем они, естественно, не следили, но, когда Юра наконец вспомнил о необходимости возвращения домой, а Родик направился его провожать, оказалось, что входная дверь заперта.

Друзья стали искать служащих, но тщетно. Тогда, перемахнув через стойку ресепшн, Родик изъял все имеющиеся там ключи, но ни один к заветному замку не подходил. Юра решил позвонить жене. Однако оказалось, что телефонный выход в город то ли на ночь заблокирован, то ли требовалось набрать код, узнать который они не смогли. Телефонный аппарат в номере вел себя аналогично, хотя в лежащем рядом проспекте содержались коды стран и городов. Родик предложил звонить в полицию или службу спасения, но Юра категорически воспротивился, опасаясь неблагоприятных для себя последствий. Тогда решили обходить гостиницу, надеясь на помощь жильцов, но немногочисленные заспанные люди отказывались их понимать. Тут Родик подумал, что можно эвакуировать Юру через окно. Но и тут они потерпели фиаско – окна во всех местах, откуда представлялось возможным попасть на улицу, не открывались. Крушить двери и бить стекла друзья не решились и, устав от попыток освобождения, завалились спать, благо в номере Родика имелось две кровати.

Утром Родика разбудил Юра, успевший в тщетных поисках уже обежать отель, и поэтому на чем свет стоял крыл немцев, не соблюдающих элементарные правила и позволяющих себе заточать людей в отелях. Потом он стал предполагать, что Рита разыскивает его с помощью полиции и это навредит их репутации. В общем, по своему обыкновению, создавал панику. Успокоить его ораторские потуги было нечем – водку вчера допили до последней капли. Кое-как приведя себя в порядок, спустились в холл.

Там у ресепшен копошился пожилой мужчина. Друзья наперебой обрушили на него накопившиеся эмоции. Родик не очень переживал и поэтому сдерживался, а познания Юры в ненормативной лексике немецкого языка ограничивались, когда-то изученной фразой: «Ду бист дас нар унт дер дрек мит пфейферн» [24] , вероятно, из-за дикого коверканья слов не понятой служащим, поскольку он спокойно объяснил, что никто не предупредил о наличии еще одного гостя, а по правилам отель после полуночи запирается, и об этом постояльцы предупреждены. В доказательство он ткнул пальцем в висящую не стене табличку. Родик понял бесполезность спора и предложил Юре прекратить кипятиться и позвонить жене. Тот только еще больше распалился, вспомнив ночные упражнения с телефоном. Наконец он уразумел, что надо было набирать сначала ноль, и, умолкнув, стал сосредоточенно нажимать кнопки на предоставленном ему аппарате, а потом уже тихим голосом стал объяснять жене причины своего исчезновения. По тому, как он на полуслове надолго замолк и наконец понуро положил трубку, Родик понял, что скандал приобрел тяжелые формы. Воцарилась тишина. Родик ободряюще приобнял Юру, и тот с видимым усилием взял себя в руки.

– Завтракать, пожалуйста, проходите, – предложил служащий и, пристально посмотрев на них, добавил: – А бар открывается с двенадцати дня.

Есть еще не хотелось. Полагая, что где-то рядом можно выпить пива или что-то покрепче, друзья вышли на улицу. Однако, потыкавшись во все возможные места, они не смогли купить даже бутылку воды. Пришлось тащиться к колоннаде и пить вместе с немногочисленными отдыхающими лечебную минералку. От нее у Родика появилась тошнота, а Юра пришел в состояние мрачного отупения. Надо было либо дожидаться открытия магазинов и ресторанов, либо добираться до Карлсруэ. Посоветовавшись, выбрали последнее. Возвратившись в отель, собрали вещи и, скорее из принципа, позавтракали, а потом заказали такси.

По дороге Родик предложил:

– Доедем до города. Посидим в ресторане, и я отправлюсь в Кельн, а ты двигай к Ритке и проси прощения.