Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

– Да ну тебя. Несешь абсурд. Лучше скажи, как у него дела с прокуратурой.

– Я тебе о событиях прошлой недели разве не рассказывал? Вот закрутился… Дело его адвокаты раскатали – это ты знаешь, солдат заявление переписал. Все по большому счету уладилось. Он опять приступил к своей работе. Абсурд, как ты верно заметил, знаешь в чем? Слушай… Приедем, Бог даст, из Варшавы, будем медаль обмывать. На второй день после его освобождения из каталажки, оказывается, пришло сообщение о награждении, как ты верно заметил «хапуги», медалью «За заслуги перед Отечеством» I степени. Он об этом, когда вернулся к прежним обязанностям, узнал.

– Во дают! Правая не знает, что делает левая. Что за медаль такая? Не слышал.

– В этом году учредили и сразу приватизаторам раздавать начали. Естественно, Витюня в первом эшелоне награжденных оказался. Кстати, еще смех… Его в Кремле должны чествовать, но он не пойдет. Знаешь почему?

– Нет. Только не сочиняй.

– Чистая реальность. Он просто из военной формы по объему вырос. Растолстел на казенных харчах, обормот, а новую не получил. Вместо нее компенсацию деньгами взял. Теперь же пошить не успевает, а готовую на его фигуру найти невозможно.

– Опять шутишь… Надоело, не ерничай.

– Вполне серьезно. Он теперь такой же офицер, как ты балерина. Однако военный герой. Вот до чего человека довели. А к награде его генерал, которому он деньги за проданные автомобили передает, представил еще до ареста. Надеялся, вероятно, на увеличение денежных поступлений. Вот так-то, а ты споришь. Кстати, в понедельник сорок дней, как Валя погиб. Он-то настоящим офицером был. Таких, как он, ни к наградам, ни к кормушке не подпустили. Поэтому капиталов не нажил. Поедем к нему домой. Нина никак в себя не придет. От денег продолжает отказываться. Вот судьба… Я же просил тебя подумать, как ей помочь. Сам ума не приложу.

– К нам на работу не хочет?

– Нет. Даже на надомную не соглашается. Думает, что из жалости предлагаем. Гордая. Ох! Ломаю голову, но… Ладно. Давай прикинем, как завтра будем наличку в безналичку превращать. Обидно, что приходится двойную работу делать. Век живи – век учись, а дураком помрешь.

– Расплачивайся, а я пойду звонить Янеку, чтобы нас завтра до банка отвез, а там, думаю, больших проблем не будет.

– Остается только надеяться. Пусть Янек с нами сходит. Дорожные чеки давай на тебя выпишем. У меня времени в Москве обналичивать их не будет. Ну и максимум на три тысячи долларов каждый.

– Может, побольше?

– Не знаю. Это я так. С потолка. Три штуки как-то… Бог троицу любит. Не заморачивайся. Делай как говорю. Зови официанта, пусть посчитает.

Белорусский вокзал встретил Родика и Михаила Абрамовича утренней субботней толчеей. Москвичи, несмотря на пасмурную погоду, штурмовали электрички, стремясь побыстрее попасть в объятия природы. Выйдя на еще более запруженную людьми площадь, Родик попытался найти такси, но вынужденные делиться с бандитами водители заламывали совершенно нереальные цены. Пришлось пройтись до Бутырского вала и там поймать машину.

Окса, зная о приезде Родика, приготовила шикарный стол и попыталась сразу усадить его завтракать, но он решил сначала смыть поездной налет, накопившийся за почти суточное пребывание в пути. Стоя под душем, он вдруг захотел посвятить сегодняшний день общению с дочкой, которая отдыхала на даче. Ехать он решил один, не желая усугублять плохое отношение Наташи к Оксе. Закончив водные процедуры, он устроился за столом и, когда Окса стала расспрашивать его о поездке, сообщил о своих намерениях, пообещав воскресенье провести с ней. Та явно расстроилась, но, возможно, понимая его чувства, не стала возражать. Чтобы как-то сгладить неловкость, Родик стал вынимать из чемодана подарки, и тут откуда-то вывалилась купленная в Варшаве статуэтка.

– Чуть не забыл. Я твоему божеству вторую половину приобрел. Знаешь, у них много общего. Этот деревянный еврей – гротескная копия старика продавца, а запросил он неимоверную, но равную заплаченной за многорукую даму в Танзании сумму. Ситуация отдавала мистикой, и я непонятно почему повелся. Давай считать это началом коллекции. У меня еще несколько кукол есть. Хочешь и твою реликвию в общую экспозицию включим?

– Моей богине никто не нужен. Если хочешь собирать кукол – без меня. Бери себе этого страшилу.

– Богиня? Сомневаюсь. Ее африканцы придумали, а они мусульмане и верят только в Аллаха. Тот им сексуальную революцию устроил и многоженство разрешил. Вот они и мучаются с кучей жён, которых кормить, одевать и ублажать надо. По молодости еще ничего, а в старости – трудно. Тут родилась мечта: рук много, а все остальное – одно. Эта фигурка – обычная кукла, хотя, согласен, очень загадочная. Происхождение ее таково, что чудес она в принципе творить не может. Выбрось из головы.

– Ты ведь знаешь… Только не хочешь сознаться. Она творит чудеса, но только для нас. Я ее зову, как и африканцы, богиней Шива, а она реагирует, меняя позы. Это факт. Почему ты не хочешь его признать?

– Черт с тобой… Делай что хочешь, – заключил Родик, не настроенный на спор.

Взяв деревянного человечка, он подошел к стенке и поставил его на одну из полок. Потом, поразмыслив, сходил в спальню и, достав из своего письменного стола подаренные Раей перед отлетом из Лондона прозрачные цилиндрики с куклами, водрузил их рядом. Осмотрев получившуюся композицию, остался ею недоволен. Чего-то не хватало. Он обвел взглядом столовую и, увидев одиноко стоящий на телевизионном столике привезенный из Венесуэлы талисман выставки – керамическое изваяние подперевшей лапкой голову лягушки, – расположил его на переднем плане. Получившаяся эклектика вполне удовлетворила его, и он сообщил:

– Теперь на этой полке будем создавать новую коллекцию. Пока не знаю, как ее назвать…

– Опять мне пыль вытирать, – ворчливо заявила Окса. – Мало тебе камней и ракушек.

– Да-а-а… Наташки теперь нет, а одному коллекционировать не так приятно, но…

Он задумался о том, насколько они с Оксой разные люди, и настроение у него начало портиться. Стараясь не дать развиться этому чувству, он молча допил чай и принялся собираться в дорогу.

На даче его встретили настороженно. Лена и Надежда, поздоровавшись, удалились заниматься чем-то своим. Наташа проявила отчужденность, но, когда он подарил ей купленную в Польше модную куртку, несколько смягчилась и даже согласилась пойти погулять вдоль водохранилища, хотя погода была не совсем подходящая – нависшие облака и порывистый ветер предвещали близость дождя. Однако сосновая лесополоса, тянущаяся вдоль берега, укрыла их от непогоды, и они благополучно сначала дошли до местного центра цивилизации – причала, а потом устроились в летнем кафе.