Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

Пока Родик принимал душ, на первом этаже накрыли стол, удививший Родика не обилием закуски, а сервировкой. У каждого стояла стопка из пяти тарелок, разного размера и глубины, окруженная бокалами, стаканами и рюмками из тонкого стекла. По бокам и за посудой покоились серебряные приборы, состав которых свидетельствовал о предстоящем огромном разнообразии блюд. Стол украшали цветы, графины, бутылки, вазы с фруктами, блюда с закусками, хлебницы с булочками и масса неизвестных Родику приправ и соусов.

Все это он разглядел боковым зрением, пока Матео представлял его домочадцам. Их было тоже много: жена, двое сыновей и человек шесть-семь разновозрастных мужчин и женщин, родственные связи которых Родик в силу отсутствия перевода не понял. В разгар представления в дверях появился встретивший их в аэропорте водитель в сопровождении очаровательной молодой девушки с огромными карими миндалевидными глазами и распущенными иссиня-черными вьющимися волосами. Весь ее облик, казалось, олицетворял классику итальянской красоты в представлении Родика, воспитанного на совместных советско-итальянских фильмах с Клаудией Кардинале и Софи Лорен в главных ролях.

Внимание общества мгновенно переключилось на вошедших, а мистер Моретти, прервав представление, двинулся им навстречу. Девушка, улыбнувшись, тряхнула разлетевшимися в стороны кудрями и произнесла:

– Буонджорно! Здравствуйте, Родион Иванович!

Тут только Родик понял, что перед ним стоит непутевая племянница Питкина.

– Добрый день, – ошарашенно ответил Родик и глупо спросил: – Это вы, Аня?

– Конечно, а кто же еще. Здесь меня называют Антонитта.

– А почему не Аннета? – задал Родик еще более глупый вопрос. – Можно мне называть вас Аня?

Девушка, успев одарить Родика озорно и призывно сверкающим взглядом, улыбнулась и кивнула так, что черные локоны закрыли лицо. Родик почувствовал небывалое смущение. Скрыть его ему не удалось, и от досады он покраснел. Положение спас Матео, начавший, как понял Родик, объяснять, что вновь прибывшая красавица – русская переводчица господина Жмакина. Потом он поинтересовался, не хочет ли девушка привести себя в порядок после дороги, и, получив вежливый отказ, закончил представление и пригласил всех за стол.

Последующие дни пребывания Родика в окрестностях Венеции и Милана были до отказа заполнены позитивными ощущениями. Он не только решил все коммерческие задачи, но и насладился красотами Венеции и изысками итальянских стеклодувов. Самые же яркие впечатления привнесла Аня. Родика девушка полностью очаровала. Природная красота сочеталась в ней с женственностью и цепкостью ума. Она умудрялась быстро понять и донести до Родика главное. Окружающие их итальянцы были в не меньшей степени покорены ее обаянием и в отличие от Родика не пытались этого скрыть, выражая иногда чрезмерно назойливо свои чувства. Анна принимала ухаживания с радостью. Не отказывалась от подарков и угощения. Родика временами такая нескромность нервировала, но он сдерживался. Только однажды, когда девушка вечером после ужина в ресторане куда-то удалилась вместе с Лучиано Ливрага, а появилась далеко после полуночи, Родик, почему-то не способный заснуть, высказал ей свои претензии.

– Родион Иванович, я не нанималась работать у вас круглые сутки, – парировала Анна и ехидно добавила: – Зачем вам ночью переводчик?

Родику было нечего возразить, и он молча покинул ее комнату. Потом долго не мог заснуть, копаясь в своих чувствах. Под утро ему приснился эротический сон, воспоминания о котором весь следующий день не давали ему покоя. Завершающим аккордом явился ужин в особняке Моретти и последовавшая за ним долгая при свете уличных фонарей прогулка с Аней по парку. Душа Родика металась между желанием вести себя как влюбленный мужчина и ограничениями, диктуемыми служебным положением и дружескими отношениями с Питкиным. В результате он так и не дал полный выход своим романтическим чувствам, а утром сдержанно попрощался с Аней в аэропорту, оставив ее с тяжелым сердцем на попечение провожающего его синьора Моретти. Вспоминал все это Родик, вот уже больше часа полулежа в кресле неуклонно приближающегося к Москве самолета. Ему чудилось, что запах Аниных волос витает в воздухе, а два прощальных поцелуя еще жгут щеки. Вчера он договорился с ней о постоянной работе как своего представителя по закупкам светильников в Италии. Большой необходимости в этом не было, но он посчитал необходимым поддержать ее материальное благополучие и на первых порах проконтролировать отгрузки. Это было официальной версией. На самом деле он упорно не хотел себе признаться, что просто не смог прекратить общение. Он впервые испытывал столь сильное чувство к женщине и при этом скрывал его даже от себя.

Начали раздавать напитки, и он постарался переключить мысли на результаты делового общения, которые, бесспорно, были удачными. Именно удачными, поскольку везение сопровождало его на протяжении всей поездки. Еще две недели назад он даже не мог мечтать о таких условиях поставок. Он понимал, что во многом обязан этим Экерсону, но случай с благословением Папы и установившиеся личные отношения с теперь уже партнерами – непредвиденный успех, который надо срочно развивать. Планы стали громоздиться в его воображении, и под их аккомпанемент он задремал, а проснулся, когда по трансляции предупредили о начале посадки и необходимости пристегнуть ремни.

Открытие магазина светильников Родик решил приурочить к выставке «Быт Италии», по официальной версии, одной из первых в новейшей истории страны намеревающейся щироко рекламировать европейские достижения в области производства товаров народного потребления, как еще по старинке продолжали выражаться средства массовой информации.

На самом же деле выставка имела целью демонстрацию возможностей зарождающегося российского рынка и готовности его принять ранее невиданный и заоблачно дорогой даже по меркам преуспевающих московских обывателей комплекс обустройства жилых помещений. Социалистический бытовой комфорт с мебельными стенками, коврами, смесителями «Елочка» и чешской керамической плиткой, за которыми недавно выстраивались многолетние очереди, медленно, но неуклонно сдавал свои позиции и уходил в прошлое.

Родик, как никто другой, ощущал этот неуклонный процесс и, в отличие от многих коммерсантов, системно участвовал в нем. Поэтому устроители выставки одним из первых привлекли его к своей работе, а он в свою очередь воспользовался случаем, чтобы еще раз пригласить итальянских партнеров, которые активно с ним сотрудничали, но никак не решались посетить Москву. Мотивация оказалась на этот раз убедительной, что, вероятно, было вызвано реакцией на предстоящую выставку торгово-промышленной палаты Италии, которая, понимая перспективы, активно сотрудничала с организационным комитетом. Родик получил от всех приглашенных письма с обещанием не только приехать, но и принять участие в экспозиции.