Михаил Гиголашвили - Толмач

Савченко-мама, сидевшая до этого мешком, приподнялась и произнесла с запинками:

– Прошу спасти меня и мою семью от верной гибели в лапах собаки Кучмы и его бандитов! Нет жизни там никому! Насилуют и убивают! Убивают и насилуют! Помогите, защитите!

(А до меня вдруг дошло, почему она явилась в мини-юбке – чтобы столько раз быть «зверски» изнасилованной, надо, чтобы объект насилия выглядел бы более-менее привлекательно, насильники тоже люди… а юбка сейчас тут – как бы косвенное доказательство).

– Других причин нет?.. Отлично, так и запишем. Подождите в приемной, пока перепечатают протоколы.

Она шумно начала прощаться, вылезать из-за стола, задела ножку, стол дернулся, с него чуть не слетела вазочка с дешевыми конфетками, которые все время мозолили мне глаза: кому нужны тут эти конфеты, которые не могут подсластить горькие пилюли, выдаваемые Марком?

Когда она вышла, Марк начал собирать бумаги, перематывать пленку.

– Дело ясное. Я думаю, этих людей мафия потеснила, доходное место отняла, вот они и будоражатся. Это надо же… Да если она кулаком даст – от насильника мокрое место останется… Да еще в «фиате»… Я вспомнил: этот «фиат» как-то по телевизору в хронике про ГДР видел, туда сесть невозможно, не то что такую здоровую бабищу изнасиловать… Да, долго сегодня работали, для вас был удачный денек.

– Дай бог здоровья собаке Кучме! Это он меня работой кормит! – засмеялся я, на что Марк тоже кисло улыбнулся:

– Да-да. И Кучма, и этот, как его, Лукушко… нет, Лукушенко, ну, белорусский президент, что на ходячее дерево похож, такой же дуб. От него, говорят, недавно генеральный прокурор и председатель суда в Америку убежали. Про эскадроны смерти рассказывают. А какие там эскадроны?.. Два-три наемных убийцы – и все. Таких у каждого президента всегда парочка под рукой. Вот этого белорусского прокурора или судью можно было бы принять, они много чего интересного знают, а этих кафешников зачем?.. – Марк указал рукой на дверь, из-за которой раздавались поносные стоны кофеварки. – Зачем они нужны?.. Если есть квота и если уж брать беженцев, то с пользой для Германии, а не всякую шушеру. Чуть не изнасиловали… Немного беременна… Что за чушь?.. Вот ваш обходной лист, перерыв на полчаса, а потом прочтите им обратный перевод с листа, чтобы под своими бреднями подписались.

Я спустился на перекур. Заглянул в приемную – тихая семья Савчуков стояла возле проходной и что-то пыталась втолковать привратнику. Бирбаух не понимал, чего от него хотят. Выяснилось, что мальчик очень хочет взять с собой грузовичок. Я перевел, привратник махнул рукой:

– Конечно, пусть берет, ребенок же!.. Эх!.. – И в глазах у него показалась неожиданная слеза. – Несчастные люди! По миру ходят! Бери, бери! Вот еще конфета!.. – (У него в столе всегда лежали сладости для детей, которые он, если не было детей, съедал сам в процессе дня.)

Белобрысый мальчик тихо расцвел от счастья, радостно вздохнул и, прижав к груди грузовичок с конфетой, пошел к дверям. Родители двинулись за ним.

– Далеко не уходите. Скоро протоколы читать и подписывать надо, – предупредил я их.

– Нет, нет, мы только туточки постоим, никуда не уйдем, – заверила меня мама, поворачиваясь всем корпусом и обдавая волной пота. – Спасибо за помощь!

Я вернулся в комнату переводчиков, вышел на балкон. Тихое семейство стоит у кромки дороги и смотрит на лес. Савчук-папа что-то говорит, мамка слушает. А мальчик вдруг поворачивается, видит меня и машет свободной рукой – в другой зажат заветный грузовичок. А конфета уже съедена.

Дорогой друг, слышал ли ты, что где-то в Туле создана ПАА, то есть «Партия активных алкоголиков»?.. Не всяких там анонимных хлюпиков, а крепко пьющих людей, которые закладывают по идейным причинам, из принципа: «пьющий – хороший, а непьющий – плохой». Об этой партии рассказал мне тут один парень, Шаломчик (из контингента «вечных беженцев»). Раньше он жил в Туле и перед отъездом успел стать членом этой очень веселой партии, при вступлении в которую новый член ставит ведро коньяка и ящик закуски, а потом платит помесячно взносы пивом или водкой.

Сходки – регулярны и неукоснительны: если хорошая погода – на природе, плохая – по хатам (многие живут одни, жены ушли, больны, убиты или сами умерли). Время встреч деликатно не оговаривается – кто когда сможет. Много – из врачей, учителей, но много и черной кости, простого люда, однако все друг друга крепко уважают. А секретарем у них – бывший завкафедрой политеха, профессор.

И спорят, вопросы решают. До палок доходит – все, кроме заснувших, спешат высказаться. На мой осторожный вопрос, не помешал ли при вступлении его пятый пункт, Шаломчик пояснил, что да, действительно, один бывший швейцар Вася начал было вякать: «Жидов не хватало еще, их не принимать, они пьяницами никогда не были, только прикидываются. Может, это шпион из синагоги?» Но Шаломчик справками доказал, что мать у него без стакана спирта спать не ложится, отец всю жизнь по ЛТП корячится, дед с бабкой пили дуплетом, а сам Шалом с пятнадцати лет из вытрезвителей не вылезает. Ничего, пронесло, только наглый швейцар настоял, чтоб еще штрафной ящик водки со шпиона стребовать – с паршивой овцы хоть вина чуток.

В программе партии – важные пункты: не пить без закуски, соблюдать очередность тостов, не выхватывать друг у друга стаканы и бутылки, беречь тару, не мешать водку с пивом, коньяк с ликером, одеколон с клопомором. Строго запрещено пить из неопознанных бутылей и с несовершеннолетними гражданами. Не забывать отца родного и старушку-мать, не бить жен, детей, стариков, тещ и домашних животных. Стараться не дебоширить. И все в таком христианском духе.

Шаломчик был рад: «За одну встречу столько нового узнал, что за всю жизнь не услышишь!..» – и рассказал о первом заседании, на котором он успел побывать. Сходка проходила с утра до вечера под железнодорожным мостом, пока последний партиец не заснул непробудным сном под грохот товарняков. (Шаломчик называл этот мост «железнорожим».) Вначале почтили память старейшего члена партии, Матвеича, погибшего при исполнении – зачерпывая на посошок, он упал в чан со спиртом (работал сторожем в подпольном цеху). Отметили особо, что это не фатум, а Бог наказал его: ведь сказано – и в программе, и в уставе – не пить левых напитков!.. А Матвеич пил, постоянно нарушал устав. Старый член партии, многое повидал, а вот дисциплина никуда не годилась. Потом обсуждали проблему случайности, закономерности и фатализма. Новых членов представляли: доктор философии вступил, будет семинар по Фихте вести.

Напоследок сообщу, что в партии даже касса взаимопомощи есть, на случай травм, ментов и морга. Если с кем несчастье – сейчас же казначей выезжает. За бабки все неполадки устранить можно, кроме смерти, хотя в морге больше всего, оказывается, дерут – выходит опухший бальзамировщик со шлангом на шее и условия ставит: «Не дадите, ребята, на десять бутылок с закусью, так мы вашего дружка выпотрошим, а потом не газетами, как честных покойников, за которых уплочено, а какой-нибудь гадостью, гнилыми опилками, например, набьем!.. Так что думайте!..» Ну, когда такое услышишь – чего еще думать, как не дать?.. Хотя врет бальзамировщик – газетами сейчас уже никого не набивают, это раньше на рубль «Правдами» двух больших покойников нашпиговать можно было, а теперь бумага дорога, а типографская краска так плоха, что из трупа капает и другие казусы случаются. Такая вот партия. Узнай при случае, можно ли заочно в нее поступить – с умными людьми и на расстоянии пообщаться приятно.