Алексей Зайков - Сумасшедшие

И тут неважно на кого сделает ставку главврач на Сталина или меня. Перемены необратимы. Но он должен знать из хода русской истории, что Сталин не любил свидетелей, которые слишком много знали о его прошлом. Они погибали либо случайно, как Камо, либо от пули его чекистов. Конец таких людей всегда предрешен. Да и Сталин, играя в такую игру, где ставкой является власть, пока он здесь может давать любые обещания. Но если выйдет отсюда, то Россия содрогнется от крови и ужаса.

Поэтому я думаю: как перетянуть главврача на свою сторону. Въехать с ним в Париж на белом коне. Потом на глазах французов вручить ему орден Почетного легиона и графский титул.

А затем я начну действовать. Первое разгоню парламент. Болтуны, жирующие на народные деньги, мне не нужны. Второе: я снова верну стабильность Франции своей великой денежной реформой. Вместо евро и доллара мой золотой наполеондор.

Я уже слышу "виват, император!" Я снова вошел в историю, и она подчиняется мне, как это было в блестящей итальянской кампании, а затем под Аустерлицем.

Я создаю новый европейский союз, во главе которого стоит Франция. Но что делать с Россией. Этой постоянной угрозой Западному миру. Смогу ли я договориться с ее политиками – пока не знаю. Мне снова нужен ловкий Талейран, хоть этот продажный интриган не раз предавал меня вместе с Фуше. Но черт возьми они делали свое дело, удачно сочетая дипломатию и интригу. Мне снова нужны эти прохвосты.

Грустно сознавать, что даже великому человеку необходима помощь проходимцев, иначе его дело не стоит и ломанного гроша.

День 6

Опять с утра обыск. Два дюжих амбала вновь перевернули палату вверх дном. Отмазка та же кто-то стучит на Нерона. Но я точно знаю, что главврач упорно ищет мой дневник. Слава Богу, теперь я его надежно прячу под кроватью.

Оказывается в полу есть вынимающиеся дощечки. Кто-то до меня сделал этот тайник, которым я сейчас удачно пользуюсь. Но, как говорится, это полбеды.

Главврач ведет какие-то долгие беседы со Сталиным. После них российский деспот выглядит совсем другим, хотя упорно скрывает свои с ним разговоры. Изменился и медперсонал. При виде Сталина вытягиваются навытяжку и по-лакейски спрашивают: "Что вам угодно, дорогой Иосиф Виссарионович?"

По всей видимости эта страна медленно скатывается к брюмеру, и главврач ищет преемника Президенту. Да и за кем еще при банкротстве партий может пойти этот азиатский народ? И сам Сталин видно не прочь вновь оседлать лошадь истории.

На фоне блеклых успехов демократии его коллективизация и победа в войне кажутся грандиозными и достойными подражания. Вдобавок он оставил сильную страну с атомной бомбой. Русский деспот умел не только жестоко править, но и делать историю, вступая в сделку сначала с Гитлером, потом с Черчиллем и Рузвельтом.

И вот теперь снова приходит его время. Что уготовано нам его слушателям и невольным свидетелям не вызывает сомнения, хотя он по-прежнему расположен к нам. Но в нужный момент он ужалит, как кобра.

Время откровенности и душевных разговоров кануло в Лету. Теперь каждый сам за себя и держит язык за зубами, ибо неловко оброненное слово может вскоре послужить обвинением в госизмене и связях с оппозицией.

Возвышение Сталина гнетуще подействовало и на Адольфа. Бесноватый фюрер явно сник и ушел в себя. Железная поступь истории не на его стороне, хотя еще два дня назад он мне говорил о своих многочисленных сторонниках, которые готовы выкрасть его из психушки. Если их еще не сцапало ФСБ, то вскоре эти молодчики попадут во вновь созданное Сталиным НКВД, в котором даже маршалы сознавались в своих изменах Родине, получая после этих признаний заслуженный выстрел в голову…

Да тучи сгущаются и надо быть предельно осторожным. Скоро и Иосиф начнет искать мой дневник. Вместо одного врага появятся двое. Не сегодня-завтра они объединятся против меня. А там в дело вступят амбалы, и прощай Император.

Странно, один только Нерон спокоен и явно не ощущает произошедшие у нас перемены. Его аппетиту можно позавидовать, хотя теперь вся лучшая еда достается Сталину. Да и питается он уже с медперсоналом.

Как подумаю о будущем, становится страшно. Мои надежды вновь рухнули. Я снова у разбитого корыта, как тогда при Ватерлоо. О, как я хотел умереть в тот день, вместе со своей гвардией и бесстрашным Камбронном!

Мне передали его ответ английскому генералу: "Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается". После этого английская картечь смела Камбронна и его солдат.

Этот акт вандализма несмываемым красным пятном навеки украсил мундир Веллингтона.

О, мой храбрый Камбронн, почему в тот момент я не был на твоем месте?

День 7

Уже несколько дней мы не видим сахара. Адольф чуть не сходит с ума и постоянно твердит о жидомасонском заговоре. Бесноватый фюрер бегает по палате и орет:

– Опять козни евреев. Они сделали это. И хотят грести лопатами свой ростовщический капитал. В то время, как доблестные солдаты гибнут на фронте, эти грязные свиньи, наплевав на все: Отчизну, честь и совесть, жируют! Где мои доблестные СА, чтоб стряхнуть их грязный жирок?

Адольф, с воздетыми к небу руками, начинает надоедать. И только Сталин вновь повел себя, как русский деспот. Он собрал митинг и на русском языке, с грузинским акцентом произнес свою пламенную речь:

– Братья и сестры! Вновь наша страна находится среди капиталистических акул и фашистских хищников. Стремясь прорвать это окружение и покончить с беловежским позором, наш Президент начал войну. Конечно, он не читал Клаузевица и, начав, как Первый Консул, вновь повторяет ошибки г-на Керенского. Но мы пойдем другим путем. И вновь построим социализм в отдельно взятой стране, а именно в своем отделении. Также до меня дошли слухи и видео, что продажные спекулянты хотят нажиться на войне, взвинтив цены. Я пресеку это предательское поползновение на корню.

После последних слов Сталина зал потонул в бурных аплодисментах. Однако на этом события сегодняшнего дня не закончились. По палатам поползли слухи о том, что сталинская гвардия начала жестоко карать спекулянтов. Появились ролики 5 или 10 повешенных и их предсмертные записки, в которых они сознавались и каялись в своем умысле.

Сахар к нам полился рекой. Русский деспот сдержал свое слово. Но мне все происходящее невольно напомнило события Французской революции. Тогда все тоже начиналось с малого.

День 8

После истории с сахаром авторитет Сталина взлетел на небывалую высоту, а его лозунг построения социализма в отдельно взятой стране вновь нашел горячих приверженцев. Но вижу Иосиф все чаще засматривается в мою сторону. Неужели он думает, что я смогу вновь поднять французов на великие дела и вместе с ними объявить войну продажной демократии. После тех славных лет пыл моих бывших подданных сильно упал. Да и, если я приду к власти, то буду в его руках не более, чем второй Муссолини. Хотя мой наполеондор может дать лишь независимость от пустышки доллара, а не громкую славу, которая витает только на поле боя под вой снарядов и свист пуль.