Владимир Опёнок - Крах эпохи Манкурта

Не станем вдаваться в подробности, как непросто пришлось воеводе держать ответ. Однако спустя некоторое время он вернулся с умиротворённым ликом. Его чело разгладилось. Морщины, прорезавшие лоб, стали едва заметны. По всему было видно, тяжкий груз сбросил воевода. Тогда настал черёд дружинников освободиться от всего, чем запятнали себя в походе.

Ранним утром священники свершили очистительный обряд, во время которого всем простили грех смертоубийства. Теперь воины могли с чистой совестью вернуться в дома, к ожидавшим их жёнам, детям, родителям. Теперь на них не было крови, и ратники, разошлись по дворам, нужно возвращаться к мирной жизни, впереди много дел.

Сама же Империя, в чьи пределы вернулось войско, существовала с зарождения жизни. Она была первой в череде ныне действующих государств, которым сама когда-то подарила независимость. Её внутреннее устройство было простым. Стержнем Империи служила иерархия, согласно которой Правитель подчинялся сакральной власти, ведь со всего, должен быть спрос. Сам же он распоряжался мужским населением, служившим ему верой и правдой. А у каждого мужика дома был целый выводок. Всё время галдящая куча ребятни и жена, кто воспитывал деток, хлопоча по хозяйству. Так и жила Империя единым организмом и ничто не нарушало спокойствие.

Однако, в семье не без урода и порой случались злодеяния, но справедливое возмездие настигало тех, кто творил беззаконие. Другое дело, что разнилось наказание и самым суровым было изгнание за пределы державы. Стоит ли говорить, какой ненавистью пылали сердца провинившихся навеки покидавших благословенный край.

Для тех же, чья вина не столь значительна, применялась иная кара. Их заковывали в ошейники, и они превращались в общественную собственность. Позже, когда ошейники снимали, избывших вину, отпускали домой. Тем не менее, позора с лихвой хватало, дабы впредь подобные мысли больше не приходили в голову. Кольцо на шее называлось «печатью манкурта». Это прозвище закреплялось за провинившимся на весь период искупления им вины.

Однако шло время и каторжан, кого отправляли в ссылку становилось всё больше. В результате вокруг Империи, но на удалении образовывались поселения, где обустраивались ссыльные. Эти поселения разрастались, изгои осваивали ремёсла, пригодные для местных природных условий. Развивали кустарное производство, образовывая ремесленные союзы и гильдии. Натуральный обмен правил бал, но кроме Империи, надёжных покупщиков не было. Кочевые племена, совершавшие набеги не торговались, они силой забирали всё что приглянулось. Вот и пришлось бить челом бывшей Родине и просить защиты от лихих разбойников. Не спеша снарядили глав городов с челобитной, и на всякий случай простились с ними. Ведь отправляли туда, куда запрещено возвращаться. Правда просители благополучно достигли границ Империи и пересекли их живыми и здоровыми. Под конвоем испуганных послов доставили в столицу.

Как прошла встреча, о том история умалчивает, но главное, дело сладилось! Держава взяла под крыло поселения каторжан, согласившись взимать необременительную дань. Ссыльным разрешили торговать на приграничных кордонах, а в их населённых пунктах разместили экспедиционные войска, назначив наместников. Повсюду были введены имперские денежные знаки, а устои и уложения, переименованные в законы, приняли форму нормативных актов, согласно которым и по сей день организована жизнь на периферии.

После того как поселения ссыльных, став европейскими городами, вошли в состав Империи, местные племена разбавили эту аморфную массу. Правда последовавшая за этим сумятица вынудила прибегнуть к следующему: Метрополия создала языки общения для каждой теперь уже смешанной этнической группы. Так без насилия скрепили территорию: защитой; сводом правил и едиными языками. На деле воплощая древний принцип: «Объединяй и царствуй!».

Меж тем за соблюдением порядка в самой Империи, надзирала судебная система. Её вершиной были судьи. И однажды, как частенько бывает, веками отлаженный механизм дал сбой. Всё дело в том, что молодая жена одного из влиятельных судей, увлёкшись рассказом мужа о злодеянии, в котором замешана женщина, заинтересовалась заключённым. Ведь судя по тяжести содеянного, а он запятнал себя невинной кровью, его собирались отправить в изгнание. Но на жену судьи трагедия произвела иное впечатление! Вместо осуждения она испытала восхищение, в чём не посмела открыться мужу и втайне возжелала увидеть обвиняемого. Это было несложно, поскольку задержанных регулярно доставляли на допросы, и съедаемая любопытством женщина уговорила мужа, позволить ей взглянуть на это чудовище. Как выразилась она в отношении обвиняемого.

Уже через день, когда солнце клонилось к закату, к зданию судейства подкатила повозка. Это привезли обвиняемого, и жена судьи, наконец-то внимательно рассмотрела объект вожделения. Лучше бы она этого не делала, поскольку в жизни арестованный оказался гораздо привлекательнее, нежели в её фантазиях. Его не портила даже болезненная бледность, приобретаемая в тюрьме. Они мельком взглянули друг на друга, и бедная женщина едва не лишилась чувств! Внезапно осознав, какая участь ждёт того, кто отныне навеки поселился в её сердце.

На ватных ногах красавица вернулась домой и, запершись в светёлке, разрыдалась! Однако когда судья вернулся со службы, взяла себя в руки, ничем не выдав смертной тоски. Сохраняя спокойствие, она накрыла на стол и даже сквозь зубы улыбалась. Супруги вместе поужинали, а затем муж поинтересовался, какое впечатление на любимую произвёл задержанный?

Можно только представить, какие муки ей довелось испытать! Но пришлось улыбаться и отшучиваться. Правда, улыбку портили уголки рта, устремившиеся вниз, так как пошёл отсчёт времени в обдумывании плана, будоражившего её мысли. В очаровательной головке вызрела задумка и плутовка приступила к её исполнению.

Судебная ошибка

Преисполнившись решимости осуществить задуманное, отныне она каждый вечер встречала мужа в соблазнительном белье и не накормив ужином, увлекала в спальню. Где после долгих, томительных ласк потчевала такими яствами, что у судьи от нежности замирало сердце! Правда искусительница всякий раз была начеку и перед тем, как муж погружался в сон, словно ненароком делилась историей подруги, которая, как оказалось, влюблена в того самого арестованного. И что не всё в этом деле чисто, а многое видится в ином свете. Достаточно внимательнее приглядеться к фактам. И совсем скоро уверенность судьи в виновности обвиняемого пошатнулась…

Тем не менее, поначалу он решительно отказался менять фактически принятое решение. Меж тем роковая красавица, подкрепляя просьбу регулярными любовными утехами, в которых изнемогал муж, сумела сделать его покладистым. К тому же, и об этом следует сказать особо имелось ещё одно обстоятельство, и оно было не в пользу того, кого защищало правосудие. Ведь по роду деятельности он был ростовщиком. А известно, кто наживает на чужой беде, не будет в почёте. По этой причине многие соседи презирали ростовщика, а кое-кто сочувствовал любовнику. Впрочем, некоторые откровенно сожалели, что ростовщик оказался столь живучим. Но, как бы то ни было, он находился под защитой Империи, и никому не дано право покушаться на чужое, будь то жизнь, женщина либо имущество.