Владимир Канивец - Крах диссидентки

Из командировки Арсений вернулся около одиннадцати ночи. Взглянул на окна своей квартиры. Темно. Это показалось странным, ведь Вита, как правило, читала за полночь. А когда напряженно работала над новым произведением, то, случалось, просиживала за письменным столом и до утра. Потом спала почти до обеда, что Арсению очень не нравилось, ибо в такие дни приходилось питаться в буфете редакции, где продавались только бутерброды и чай.

Лифт, как это часто случается в старых домах, застрял на каком-то этаже, и Арсений вынужден был подниматься по лестнице. Устал, запыхался, пока одолел четыре этажа. Постоял минутку, чтоб успокоилось сердце, что тревожно стучало в груди, нажал на кнопку звонка. В коридоре весело звякнуло: кум-кум. Сейчас послышатся быстрые Витины шаги, ее хрипловато-заспанный голос, от которого тепло окутает сердце, сладко разольется по всему телу. Но прошла минута, другая, а в квартире тишина. Неужели она так крепко спит, что не слышит звонка? Арсений снова нажал на кнопку. Подержал на ней палец, пока звонок не прозвенел несколько раз. Тишина. Нет дома? Где же она?

Ключ от квартиры был в чемодане. На дне, в футляре от бритвы. Не хотелось распаковывать вещи на лестнице, у дверей собственной квартиры, но деваться некуда: надо доставать ключ, отпирать. Поспешно перебирая аккуратно уложенные вещи, вынул бритву, открыл футляр, но… ключа в нем не было. Надоумил черт прятать ключ в футляре от бритвы! Почему бы не положить в кошелек? A-а, потерял же когда-то и кошелек с деньгами и ключом. После этого стал класть ключ в более надежное место. И вот — положил…

Какой-то миг стоял растерянно — как быть? Внизу вдруг послышалось настойчивое щелканье: кто-то пытался вызвать лифт, но на попытки разбудить его лифт отзывался таким пронзительным звяканьем, что отзвук его прокатывался по всем восьми этажам. Может, это Вита? Слышались веселые — мужской и женский — голоса. Кого же это она ведет в квартиру в такое позднее время?

Его сердце снова, как и тогда, когда поднимался на четвертый этаж, ускоренно и глухо застучало в груди. Вот так встреча будет! Уже представил, как Вита удивленно поднимет тонкие брови, испуганно взглянет на него серыми глазами, как начнет, пряча глаза, объяснять, почему она так поздно возвращается домой и кого ведет…

Удивительно, хотя Арсений ни в чем виноват не был, он почувствовал, как жарко горят уши, как пламенеют щеки, будто не он Виту, а она поймала его на чем-то нехорошем. Не подняться ли этажом выше, не подождать ли, пока они войдут в квартиру? Разумеется, если это Вита. А потом, уже немного успокоившись, позвонить? Да, так действительно будет лучше.

Арсений торопливо схватил раскрытый чемодан, так как не оставалось времени укладывать разворошенные вещи, и на цыпочках, точно вор, только что ограбивший квартиру, зашагал вверх по лестнице. Но не прошел и трех ступенек, как смех и говор затихли, хлопнули на каком-то этаже двери. Упругая легкость, что было появилась во всем его теле, сразу погасла, будто кто-то там внутри выключил свет, оно отяжелело. Неловко держа впереди себя раскрытый чемодан, вслух выругался:

— Чертовня какая-то!

Вынул из кармана платочек, вытер вспотевшее лицо. Надо, наверное, перетрясти все вещи в чемодане — может, ключ где-то там. Арсений постоял, поставил чемодан на пол и принялся перекладывать в нем вещи, встряхивая их, ощупывая. И вдруг — дзинь! Должно быть, и геолог так не радовался, увидев золотой самородок, как обрадовался сейчас Арсений, увидев на грязном цементе ключ от квартиры. Ну слава богу! В дальнейшем будет наука! Арсений неожиданно для себя даже подул на ключ, как дуют на горячую картофелину, перекинул его с ладони на ладонь. Радость была такой большой, что погасила в душе тревогу, возникшую от того, что Виты не было дома. «Не к добру!» — мелькнули в голове слова, которые часто слышал от матери, когда случалось что-либо необычное. Он лихорадочно — только бы кто из соседей не наткнулся! — начал паковать вещи в чемодан, но их стало как будто вдвое больше. Арсений снова выругался, бросил чемодан, побежал открывать дверь. «А что, если дверь на цепочке?» — мелькнула мысль. Может, с Витой что-то случилось? Или у нее кто-нибудь есть? В такие минуты чего только не лезет в голову. Но второе предположение сразу отбросил, верил Вите как себе, хотя и ревновал ее ко всем мужчинам, с какими она дружила. Ревность свою он тщательно скрывал, но, как это часто случается, — лишь сам от себя. Вита все это замечала и, бывало, заигрывала со знакомыми мужчинами, чтоб подразнить его, потешить свое самолюбие.

Один поворот ключа, второй. Перехватывало дыхание — такое волнение охватило Арсения. Осторожно толкнул дверь, и она тихо открылась. Забыв, что на площадке оставил раскрытый чемодан, Арсений, не снимая плаща, прошел в спальню, нажимая на все кнопки выключателей. В спальне никого не было. На Витиной кровати лежал ее халат. На тумбочке — раскрытая книжка. Заглянул в столовую, в свой кабинет. И растерянно остановился в коридоре, не зная, куда дальше идти, что делать. Глянул на вешалку, вспомнил о чемодане, оставленном на лестнице. Побежал, забрал его, бросил в коридоре на пол. В голове будто молотком стучало: «Где она? Что случилось? Где ее искать? В больнице?» И сам испугался того, о чем подумал…

— Вита! — невольно позвал, когда проходил на кухню, — показалось, что в ванной шумит душ.

Но и в ванной никого не было, а когда включил свет на кухне, увидел, что за окном идет дождь. А на кухонном столике, прижатый маленькой баранкой, лежал клочок бумаги, вырванный из блокнота. Арсений схватил этот листок, прочел: «Я уехала. Куда? Зачем? Вернусь — расскажу. Вита». Несколько раз перечитал Арсений эту короткую записку, пытаясь разгадать это: «Куда? Зачем?» В голове возникло столько предположений, что сильно заболело в висках, словно от угара. За окном вспыхивала молния, но так далеко, что грома не было слышно. Дождь перешел в ливень. Арсений открыл окно, жадно вдохнул влажный прохладный воздух. Долго стоял, бездумно всматриваясь в дождливый мрак ночи, который время от времени прошивали далекие молнии — казалось, будто падали звезды. Зазвенел телефон, протяжно, настойчиво, такие сигналы подает только междугородная. Арсений кинулся в столовую, закричал в трубку: