Ахмад Амиров - И все они жили в России

– Не дыра это, тут и лакокрасочный завод крупный был, и известный на ближайшие области хлебокомбинат. Уверена, что найдём магазин и что-нибудь купим. Но давай сначала к Свете зайдём, узнаем, кто здесь чистоту поддерживает. Будто музей какой, – последнее слово оборвал знакомый скрип калитки.

Обе побежали на улицу. Пусто. Ни души.

– Может ветер? – Катя огляделась и на пару секунд закрыла глаза. Чувствовала взгляд, но разобраться откуда, не смогла. – Ладно, пошли к соседям.

Они вышли со двора и повернули налево. Тротуар хоть и не сохранил целостности покрытия и походил больше на тропинку, но не был забыт людьми. В детстве по нему бегало много ног на стройку, сразу за Люсиным домом. Хотели привлекать молодых специалистов жильём на завод, но то ли спроектировали не так, то ли при строительстве напутали. Рухнула стена у дома, придавила двух рабочих. Шума много было, год разбирались, виновных искали. Пока не приняли решение снести и снова построить, стройка служила местом встречи местной детворы.

Люсин дом почти не изменился, только цвет трансформировался с голубого на жёлтый. И забор свежий, из морёного штакетника. Катя нажала звонок.

Первыми выбежали малыши лет трёх, оба чумазые и с баранками в руках. Следом показать хозяйка. Она хоть и была чуть младше Кати, но выглядела постарше, лет на пять.

Неудавшиеся попытки матери Светы устроить личную жизнь потрепали нервы подростку и отложились лишними кило уже к шестнадцати. Но стоит признать, что похудение, к удивлению, оказалась неудачным. Не из-за того, что не получилось сбросить жировой баласт, а из-за результата. Впалые щёки, синяки под глазами с бледно-русыми волосами делами её тенью или поганкой, как нарекли взрослые соседски. «Наливным пэрсиком», как называл её последний отчим Арсен, нравилась всем больше. И парням тоже. Так она и прекратила изнурять себя голодом.

Сейчас полнота ей всё также шла. Приятные округлости в нужных местах придавали спелости бабе-ягодке.

– Катька-трусиха, приехала! Сколько лет не видела тебя. Ну ты мать, хороша! Москва тебе, конечно, пошла на пользу. Выглядишь – отпад! Только цвет волос смени, холодный блонд тебе не к лицу. Теплее, теплее нужен. Я тебе как парикмахер говорю. Ой, это Кристина? Красотка какая! Сколько ей? Двенадцать? – Света бежала к калитке.

– Мам, почему ты трусиха, а мне двенадцать? Что она несёт? Тебя Толик красит, ему виднее, какой цвет тебе идёт! – девушка возмущённо прошипела и демонстративно отвернулась.

– Привет, Свет. Передам мастеру, что теплее нужно оттенок подбирать, – Катя шагнула навстречу, как только дверца открылась. – Дочке уже пятнадцать.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь. Пойдёмте, как раз к столу. Ради вас открою последнюю банку клубничного варенья, уважу дружбу старую. А то Лизка притащила внуков, всех четырёх, а сама укатила отдохнуть. А эти троглодиты всё смели подчистую в подвале. Еле успела припрятать заначку, – Света тянула под локоть подругу детства.

– Да нет, Свет, спасибо. Я зашла тебе спасибо сказать, что дом не бросила, по счетам платишь и прибираешь. Сколько я тебе должна за год? Ты извини, развод со Славой тяжёлым выдался, забыла обо всех делах, и о доме тоже, – она распахнула сумочку и достала красный лакированный кошелёк.

– Так это ж не я. Ты ж сама Аньке поручила за домом смотреть. Я удивилась, думала, что обиделась за что. Может плохо поблагодарила, когда мать похоронить помогла. Я ей ключ отдала и знать не знаю ничего.

– Какой Аньке? Я никого ни о чём не просила. Никому не звонила. Говорю же, не до этого мне было. Славка делёжку устроил, я полгода по судам моталась, – мысли сплетались в клубок и вопросов становилось всё больше.

– Как какой? Митькиной сестре. Она почтальоншей работает. Пришла однажды и ключ попросила. Я тебе позвонила, ты недоступная была. Вот и отдала.

– Я об этом знать не знаю, никого не просила. Зачем ей ключ? – с каждой минутой вопросов становилось всё больше.

От волнения голова закружилась, и Катя прикрыла рукой глаза. Качнулась.

– Что стоишь, глазёнки вылупила, помогай. Давай отведём её в дом, – безапелляционный приказ Кристина ослушаться не решилась.

Подхватив с двух сторон, они завели Катю в дом. Желудок подростка предательски заурчал, когда нос ухватил запах борща и чего-то шоколадно-ванильного.

– Голодаешь, небось? Или вся в мать, как ведьма? – от Светкиного гогота Катя пришла в себя. – А вы обе на баб Асю похожи, прям копии. Хорошая женщина была, добрая. Жаль, что рано ушла, ей бы жить да жить. Но, судьба. Ладно, что тут в прихожке стали, на кухню идите, хоть покормлю доходяг.

– Свет, спасибо, у тебя своих полно, а тут и мы ещё на голову свалились, – она кивнула в сторону зала, откуда выглядывали два любопытных мальчишечьих носа.

– Напугала! Мне, когда Лизка вместе с Костиком подбрасывают, шестеро становится. Жена его, Алиска, хоть и недолюбливает меня, но детей привозит регулярно. И не лень таскаться за восемьдесят километров ради педикюров-шредикюров. А мне главное что? Чтобы сыну хорошо было. Поэтому не привыкать. Пошли на кухню.

Катя будто вернулась лет на тридцать пять назад. Светка сдержала слово, данное отцу. Мебель резную не выкинула, всё на месте. Комод, на который у дяди Паши ушёл год, даже был свежеполачен. Вешалка-отказник держала детские куртки и пальто. Не ошибись тогда клиент с размером, не дождалась бы тёть Люся крючков.

На кухне только гарнитур изменился. Низ хозяин успел сделать, вырезать на дверцах завитки и узоры, а верх нет – слёг с инсультом. Света постаралась, насколько это возможно, подобрать комплект, но разницу в цвете внимательный глаз приметит. Стол и стулья остались прежними, массивными, дубовыми.

Как только загремели тарелки, хлопнула дверь и на кухне появилась малышня. С недоверием поглядывая на непрошенных гостей, явно претендующих на обед, уселись по местам.

– Здрасьте, приехали! А здороваться кто будет? – строго отчитала уже не Светка, а баба Света.

Мальчишки шмыгнули под стол, только макушки и глаза виднелись, и тихонько протянули «Пливет»

– Это Андрей, Кирилл, Ваня и самый маленький Димка. Не смотри на возраст, делопут ещё тот. Прям как твой, Митька, – Света осеклась и едва удержала тарелку ароматного борща в руках. – Ой, Кать, прости, с дури я. В памяти та история так и осталась, будто время попятилось.

Кристина прыгала взглядом с матери на соседку и пыталась понять хоть что-то из происходящего.

– Ничего, всё хорошо, Свет. Дело прошлое, забытое. Корми своих, корми, – Катя машинально схватила безымянный палец. Год прошёл, а привычка крутить обручальное кольцо, когда нервничает, осталась.

Хозяйка с размахом заставила стол едой. Маринованные грибочки, огурчики, куриный рулет только разжигали аппетит. Последней прибыла «Зебра». Кристина впервые уплетала без капризов и избирательности всё, что попадало в тарелку.