Ашель Поль - Низвержение

Черт возьми, ты всегда был мертв. Все отвернулись от тебя, чтобы не смотреть на разложение трупа, ибо твою смерть уже зафиксировали. Я глядел на то, как твое тело извергает кровь, и видел в ней свое отражение, хоть и не понимал нашу разность. Мы не одно и то же.

– Слушай, мы могли бы куда-нибудь… выбраться, что ли.

Куда было выбираться, один лишь черт знал: каждый из нас двоих в свое время избороздил Ашту сотни раз вдоль и поперек, и давно уже стало ясно, что искать было нечего. Выбраться на плато, в тысячный раз увидеть то, что режет глаз и видно каждый день – скука и искушенность – зайти к тем-то и тем-то только для того, чтобы понять, что выходить было некуда, а завтрашний день только давит болью в затылке да маячит парой таблеток на горизонте. Это не какое-то частное видение мира, не пересказ баек с улицы под ночное зазывание кошаков в капюшонах, не сказано-сделано в два или в три утра, а всеобщее городское настроение. Бесполезно выть на луну. По этой же причине дома строились так близко друг к другу: люди и заведения кучковались, потому что чувствовали, что стоит им на метр больше оторваться друг от друга, и им уже никогда не сойтись вместе, и они будут потеряны для всех и самих себя.

Он кивнул, как будто выслушал меня, как будто согласился, как будто мы уже выбрались куда-то. Его обреченная улыбка говорила сама за себя, и не нужно долго думать, чтобы понять – Он не пойдет, даже если б и было куда. Почему? Потому что Ему комфортнее тонуть в собственном дерьме – Он не хотел спастись. Тянулись ничем не заполненные минуты, пока мы не разошлись на перекрестке каждый в свою сторону. Завтрашний день растворяется в стопке с анальгином. Я его перелистываю.

***

Со временем я научился ценить утреннее безлюдье, какое оно есть. Это служило мне своего рода подготовкой перед окончательным пробуждением. Никогда не любил разглядывать родную улицу при свете дня: узкая тропа, по обеим сторонам обвитая недалекими ульями многоэтажных зданий, громоздящихся, как паразиты, друг на друга, в результате чего Лесная всегда была между молотом и наковальней. Иногда между этими нерушимыми слоями проглядывали обветшалые одинокие дома с незамысловатой архитектурой – почтение памяти навсегда ушедшему прошлому. Страницы удачно забытых историй отпечатались на полуразрушенных останках древних монументов, служивших некогда жилищами обычных людей. Большинство лачуг были давным-давно заброшены своими жильцами, сгинувшими в поисках лучшей жизни. Призраки прошлого время от времени продолжали сквозить через заколоченные ставнями окна, печально улыбаясь всякому прохожему путнику.

Что осталось от этого? Сгнившие доски, обдуваемые ветром во все щели, забитые пылью убогие комнатки – бетонные могилы неизвестных солдат, строго пронумерованные друг за другом. Немного глубже – забытые Богом притоны с умалишенными обитателями, что боятся света, как тараканы под микроскопом или под гнетом башмака. Кроличья нора вела до таких безумств, которые казались невразумительными жителям более-менее цивилизованной части города, оставаясь для них исключительно подъездными новостями и слухами в духе «кто у кого скололся» или «кто у кого умер».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.