Александр Бунин - Страсти по Михееву

Убедительный капитал, не отвлекаясь на депрессию и другие научно-психологические веянья, составил на ниве оптовой страховой благотворительности, оказывая гражданам принудительные услуги, никогда не задумываясь над тем, что ему сложно было понять. Подвергся богатству и быстро смирился с ним, неожиданно для себя став экономической элитой и обретя внушительное лицо, будто снедаемое мировой скорбью человека всю жизнь торгующего детскими колясками.

Был вхож в задворки действующей консоли властных органов, где возгорался благодарностью перед глубинными лицами законодательных палат и умело принимал парламентские стойки, ориентируясь на российскую редакцию Камасутры под треугольным одеялом. На публике был всегда глубоко выбрит, располагая фактами из истории прошлого: в бакенбардах содержится мало патриотизма. Изъяснялся одномандатно, привычным языком месткомовского гетто, обогащённым свежеусвоенными лозунгами из «Красной звезды» времён маршала Советского Союза Гречко А. А. Кормило его незаконнорождённое кресло, лояльное тугодумие и гарантия абсолютной безнаказанности. Витаминов на ложное борение за ложную правду хватало. Ему всегда больше удавалась борьба, чем созидание.

В границах семейной жизни жена и опрометчиво заведённые небольшие потомки у него кое-как имелись. Одну женщину всё-таки удалось уговорить. Но брак не задался и супружеский долг достиг мрачных глубин отрицательного экстремума, поскольку параллельно он сильно увлекался буржуазной забавой в клубах ночного направления, питая постоянное влечение к случайным связям, основанное на принципах марксизма и всеобщей формуле капитала. И до того чувствителен и лаком был до дам, что однажды напустил в штаны от нервов во время «белого» танца, искажённо производя ужимки не в такт нежному полонезу в тщетных поисках эротического консенсуса. Он ценил в девушках не разум, природную стать, лёгкий характер или коралловые губки, а доступность. Однако без денег женская общественность его не хотела, без денег она стеснялась своих чувств и не обнажала портфолио. Строго по тому же Марксу. И он платил. Экономно. В надежде перехода количества в качество. Количество было существенно урожайным. Качество – спорным. Как-то от скромной, но легко доступной девушки трудной судьбы из зоны нерискованного виноделия он заимел скверную болезнь, которой, как истинный мачо на коне, впоследствии даже гордился, словно его прилюдно наградили благородным Орденом Подвязки у королевского фонтана. Это событие переменило его и без того небогатый внутренний мир. Он резко почувствовал себя гордым рыцарем с пером в затылке и агрессивное бескультурье окончательно превратилось в лучшую часть рельефности его культурного ландшафта. Величайший прижимистый господинчик с окраинным лицом огородника-рэпера и повадками похмельной самочки Пиноккио, обронившей невинность на смотре авторской песни. У каждого свои предметы для гордости и свои понятия о прекрасном.

Но Миле было не до брутализированных тонкостей мироощущения избранника, ведь за ней впервые стали ухаживать, вручать знаки неравнодушия, а не молча, как корову, теснить в направлении fuckальной плоскости. А ухаживал Главный хоть и неумело, но красиво и с фантазией, от души, обдавая объект перспективой: отпускал пораньше с работы, угощал без ограничений калёными семенами подсолнечника обыкновенного, задарил на майские пук амплитудно дрожащих идеологически выдержанных гвоздик и небольшую картину Пьера Огюста Ренуара кисти Псоя Клима Надберёзовикова, стоимость которой он, вступив в преступный сговор со своей жадностью, провёл как материальную помощь банку «Сурикаткредит». А после намёков на неудобосказуемые формы любви, исключающие внятную устную речь и последующего увлечённого изучения узоров на милиных чулках, уровень жарообразующей полемики возрос до пи́кового значения и они заключили пакт о нападении, исполненный безумств из сферы страстей бронзового века нашей эры. Это обещала быть постоянно действующая случайная связь шаговой доступности, позволяющая экономить на трансакционных издержках и сахарных трубочках, отвергающая финансовую научность.

Юноша заискрился от несбывшихся (пока) желаний, потерял радостную голову, стал сочинять любовные стихи в виде поэзии и бросился нещадно тратить казённые средства на самого себя, как главный ретроградный метатель канцтоваров в обличье грустного свингера, войдя в лёгкий неконтролируемый запой, превозмогая алкогольный генезис и собравшись группой одного и не более лиц в связи с сомнениями по поводу бессмертия души, выделывая при этом занятии речевые шалости, как у вольера со слоном, с трудом попадая в современные законы физики. Запой больших чисел – не прогулки по оливковой роще с дизайнерской собачкой марки «мальтипу» на телескопической верёвке. Только смерть избавляет от расходов на проживание. На казистом лице явственно проступали шрамы от непрочитанных книг.

В припадке вдохновения страсть не сдавала позиций, подвергшись спазмам эстетизма в направлении богини безответной (пока) любви. Превентивно опохмелившись (трезвость вызывала в нём неприятные воспоминания) и поставив в известность заслуженную вдовствующую супругу о внезапно горящем симпозиуме по внедрению цифровой экономики в аналоговые ресурсы Красноярского края, он приобрёл пакет ценных бумаг для двухместного посещения тёплой столицы бывшей союзной республики с целью обрести неизбежность взаимного счастья, как при покупке зимней резины для самоката. Повёз любимую, считай, без малого за границу. Тайный гусар, наблюдающий детские стыдные сны про курение на чердаке за расширенной трубой принудительной вентиляции. Но и ему стало хотеться красоты в общении полов, чтобы показать всем разные удивления, как директору завода, где шьют лифчики.

Провожали их жизнеутверждающие принципы с трудом развитой действительности, редкие птицы фабричных расцветок и погода. С неба в беспамятстве сыпало игривое солнце, путаясь в улыбчивых облаках. Особый коридор. Рядом беснуется простой народ, подозреваемый в непростительном стремлении к лучшей жизни.

Небо. Самолёт. Девушка. Бизнес-класс. Мясо или рыба. На стенах нарядные таблички с надписями весёлыми червячками – тамошний колорит. На парне нарядная душная тройка «джерси» глубокого партийного цвета, как у регионального композитора, не сходящаяся в области предполагаемого пищевого тракта. Пляжный щёголь третьего эшелона на свободном выгуле. В таком модном приговоре обычно ездят в гости к дальним родственникам, чтобы те не требовали усиления материальной поддержки.

Мила в заманчивых ресницах и легко снимаемом воздушном платье, прикрывающем только колени. Волнующе прозрачная, как велосипед. К поцелуям, как принято, зовущая. При соблюдении, естественно, определённых микроэкономических условий. Она – женщина слова.