Лев Сысоров - Города и моря

Я выиграл кучу фишек.

Оказалось – казино шуточное и выигрыши ненастоящие. Типа бутылки

шампанского.

***

Как-то ехал в вагоне метро. Рядом расположился пьяненький мужчина. Он

безуспешно пытался приставать к красивой девушке, сидевшей на соседнем

месте. Устав от бесплодных попыток, мужик обратился ко мне:

– Видишь, не любят нас с тобой здесь.

Владивосток, 1975 год

Сентябрь во Владивостоке заменяет лето. Учеба студента-первокурсника

не обременяет.

Лекции закончились – на море. Пляжи в центре. От общежития пешком

семь минут. «Водник», «Динамо», ТОФ – вход десять копеек. Городской

бесплатно. «Водник» – самый уютный. Нагретые солнцем доски пахнут морем.

Располневшие тетеньки, радостно повизгивая, по металлическим лесенкам

погружаются в волны прибоя.

На «Динамке» два длинных пирса уходят в океан. Посиневшие пацаны

неутомимо прыгают в воду. Кто постарше – предпочитает вышки.

С десятиметровой мало кто отваживается. Мой друг Аркадий рискнул. Вошел в воду

плашмя и больше не пытался.

Солидные люди идут на ТОФ – пляж Тихоокеанского флота. Там цветное покрытие типа «асфальт», деревянные лежаки и никогда нет мест.

Пляжи – место встреч и знакомств. Я много раз знакомился на пляже – продолжения эти встречи не имели.

Пляжи отделены от города крутым обрывистым склоном Тигровой сопки. На ее вершине (ну, почти на вершине) – кинотеатр «Океан». Как хорошо

было приходить сюда на утренний сеанс. Билеты недорогие, великолепный

Бельмондо, и, может быть, покажут голенькую французскую актрису.

Были и другие кинотеатры. Чопорный «Уссури» – живой оркестр в

фойе и два буфета с пивом. Демократичные «Комсомолец» и «Приморье».

Периферийные «Вымпел» на Эгершельде, «Маяк» на Постышева, «Чайка»

на хулиганском Чуркине (там собирались гопники), унылый «Владивосток»

на Луговой и никакой «Нептун» на Русской. В кинотеатры на окраине старались не ходить – там не возникало ощущение праздника.

Театры – драматический, юного зрителя и кукольный – посещали редко.

Танцплощадки – да. Но без особого азарта. На «скачки» в городских

парках собирались представители других социальных групп.

Рестораны – отдельная тема. В рестораны хотелось. Там звучала громкая музыка и танцевали красивые женщины. Там подавали неведомого

«цыпленка табака» и «картофель фри». В студенческой среде озвучивалась

легенда о неком первокурснике, встретившем в «Коралле»

женщину – торгового работника. Измученная товарно-денежными отношениями,

она жаждала любви. Имелись препятствия – возраст и внешность. Поэтому

в обмен на сексуальные услуги она кормила, поила и одевала счастливца.

Лично я зависти к этому легендарному персонажу не испытывал. Хотя

любви хотелось.

Сейчас от старых ресторанов ничего не осталось.

Не знаю, кто переделал культовый кабак «Золотой Рог» в банальный

торговый комплекс. Век ему не прощу. А Бальмонт простит. Ему уже все

равно.

В «Арагви» – книжный магазин! Книжные полки в самом разгульном

из всех питейных заведений Владивостока. Кощунство.

Пристань военных моряков «Горизонт» превратился в продмаг.

В «Челюскине» (нынешний «Версаль») сделали капитальный ремонт.

Ресторан умер. Ушла душевность. Именно в «Челюстях» друг Гога семь

раз подряд заказывал ресторанным лабухам «Абракадабру» Стива Миллера. Во

времена разгула борьбы с пьянством и алкоголизмом мы приходили сюда

и заказывали кофе с коньяком – двадцать чашек на двоих. Любезная официантка

приносила бутылку коньяка (на чашку полагалось двадцать пять грамм) и

два кофе. Судьба остального нас не интересовала.

«Конюшней» называли гигантский танцпол – верхний зал ресторана

«Владивосток» в одноименной гостинице. Когда в субботний вечер гости

заведения одновременно пускались в пляс, у гостиничных постояльцев возникали

серьезные опасения за сохранность здания. Не знаю, что там сейчас. Надо будет зайти посмотреть.

Любимый кабак – «Океан». Не маленький и не большой, очень уютный,

располагающий к общению. Танцевальная площадка «Оушена» – это тебе

не пляж. Встречи здесь неминуемо заканчивались адюльтером.

На первом этаже ресторана – кафе. Лучшее в городе. С японской аппаратурой, японской мебелью и красавцем-барменом со шрамами на лице.

О нем рассказывали романтические истории.

***

В Феодосии, в приморском парке, я одиноко сидел на скамейке. Ко мне

приблизились две нетрезвые личности. Достали бутылку водки.

– Вмажешь?

– Нет, спасибо, что-то не хочется.

– Вмажь, а то мы тебе вмажем!

.

Стамбул, 1995 год

Есть огромная историческая несправедливость в том, что большинство

благодатных, благословенных богом земель занято народами мусульманского

вероисповедания. Благословенными я считаю те места на земле, где растет

виноград.

Коран запрещает пить вино. Сейчас мало кто из неортодоксальных

почитателей Аллаха соблюдает этот запрет. Но традиции виноделия складываются

тысячелетиями. Поэтому собственного хорошего вина в мусульманских странах

нет. Получается собака на сене.

Стамбул – чудовищно огромный город. Конечно, есть и побольше. Но

только в Стамбуле сочетание моря и горных склонов дает ощущение простора.

Город на Босфоре давно и надежно освоен русскими туристами. Трудно

предположить, что их привлекает город как таковой. Большинство приезжающих

ограничивается бесплатным посещением Голубой мечети.

Не надо строго судить наших соотечественников. Они просто хотят немного

заработать.

Возникло такое желание и у меня. К лету 1995 года оно окрепло настолько,

что я увидел «бухту Золотой Рог номер один» собственными глазами.

…Теплым летним вечером в Стамбуле нет лучшего занятия, чем посидеть

в маленьком кафе или ресторанчике на берегу моря. Я собирался пригласить

туда моих друзей, но они предпочли дискотеку. Слово «дискотека» вызывает

у меня тихую истерику. Поэтому компанию им не составил и отправился на

рыбный рынок.

Опытный гурман, я отлично знаю, что самая вкусная еда – не в роскошных

ресторанах, а в рыночных забегаловках. Желаешь мяса – ступай на сельский

рынок. Ну а уж если рыбы захотел…

Вот и пошел.

Столик занял в двух метрах от воды. В аквариуме не спеша выбрал

живого лангуста (в то время цены в Турции отличались демократичностью).

Заказал вина. Красного. Белое не люблю даже с рыбой. Расположился с комфортом.

Вижу, за соседним столиком – компания. Недавно пришли. По виду – русские.

Когда это клеймо с нас отмоется… И не в одежде дело…

Заняться мне особо нечем, разделываю ракообразного, наблюдаю. Четверо