Николай Виноградов - Железяка

Через пятнадцать-двадцать минут поочерёдно с правого и левого борта один кукан поднимается, а другой погружается в воду. Высота ворот кукана где-то около метра, ширина чуть побольше. За один подъём из кукана вытаскивается штук пять-шесть рыбин. Когда трос взрыхляет дно, осётр клюёт ракушки и сразу его подхватывает кукан хвостом в сачок, а мордой в ворота. Ячейка сетки рассчитана так, чтобы рыбина не смогла вывалиться из кукана, запутавшись плавниками в сетке (ластами, как их называет Клюз). Задача Володи была всего-навсего убить или сильно оглушить рыбину ударами топора по голове и за жабры оттащить на середину палубы, где её потом разделают и разрежут на куски уже другие рыбаки. Поначалу ему было немного боязно. Средний осётр весит под восемьдесят кило, а длиной около двух метров.

«Не знаю, как Клюзу удаётся обухом размозжить осетру голову так, чтоб мозги разлетались?! У меня что-то и с пяти ударов убить не получается. Ну и бестер попался! Вообще всю башку раскрошил, а он всё ещё живой, гад, – бурчал себе под нос Вовка. – Похоже, придётся за жабры сначала вытащить из кукана. Дотащу уж как-нибудь волоком, ладно хоть рыбины все скользкие и палуба мокрая».

– Вообще, эта чертяка очень живучая. Бывает, даже без головы бьётся и трепыхается. Если хвостом по ногам даст, может и ногу сломать, и за борт смайнать. Но у осетра зубьев нету, он губами из ракушек слизняков высасывает, – рассказывал Клюз в перекур. – Помню, на Кубе барракуду поймали. Такая тварь – живучее бестера. У неё вообще, даже через пару часов отделённая от тушки башка может сама укусить, если будешь пальцами в не тыкать…

На палубе рыбачат четыре-пять человек по четыре часа через восемь. Один забивает и подтаскивает, двое разделывают, а последний солит и укладывает в тару. Соль бузун, крупные кристаллы желтоватого цвета, запасается заранее. Идёт, например, по Волге мимо баржа с солью, вот и происходит с буксировщиком обмен соли на дизельку. Да и без дизельки, за пару литров водки могут отсыпать хоть полбаржи этого бузуна.

Днём от скуки солильщику кто-нибудь приходит помогать, одному здесь не справиться. Тары, как правило, не хватает, на судне всего двенадцать двухсот литровых бочек. Засаливали в пожарные ящики, которых по всей палубе шестнадцать штук, но и этого было далеко недостаточно. Кэп на свой страх и риск, от жадности или от азарта, приказал солить рыбу прямо в шахте лага. Эта шахта находится на полубаке, размерами два на два метра и глубиной метров шесть от палубы до днища. На дне находится трубка Пито, самая главная деталь лага, которым измеряют скорость судна в стоячей воде. Поэтому из-за рыбы на каботажных судах типа «Волгонефть» вряд ли у кого-нибудь можно обнаружить действующий лаг. Да он таким судам не очень-то и нужен. В реке они идут по фарватеру, где особенно не разбежишься, а в море на таких судах главное не скорость, а лишь бы добраться до порта назначения. Километров двадцать в час, больше всё равно не разгонишься, даже порожняком. В Каспии штормит иногда похлеще, чем в океане. Волгонефть – железяка длинная, сто тридцать метров, а шириной всего семнадцать, надстройка на корме. Бывали случаи, когда такие суда ломались на гребне волны, даже двойные борта не спасали. Восемь штук танков. Обломится такое длинное корыто где-то посередине, и дрейфуют две половинки. Ладно бы порожняком, а бывает и с нефтью…

Днём тоже рыбачили, но уходили подальше от берега так, чтобы в локатор, на самой большой шкале в пятьдесят километров, был виден край берега. С подачи Кэпа Володя передал радиограмму, что у них шторм, и они, якобы, вынуждены прятаться в подветренных берегах. Надо же до самого верха шахту лага севрюгой забить.

На завтрак Татьяна Михайловна, жена капитана, успела уже пирогов с осетриной напечь. Знала про рыбалку, хоть одна рыбина, но на пироги поймается, опару заранее поставила. Ей, видимо, помогала Маринка, её дочь.

– Начальник! Володя, садись сюда, за наш стол. Здесь всегда место начальников. Так, кто ещё не слышал? Повторяю в последний раз – чистой воды завтра не будет. Кто хочет помыться, мойтесь сегодня, а то неделю грязными ходить будете или мыться забортной. Воду экономить! Оставляем только попить да суп сварить. Передайте всем, чтобы не было неожиданности…

Кают-компания небольшая – посередине два четырёхместных стола и один длинный общий стол, вдоль иллюминаторов. Телевизор «Чайка» с большим экраном встроен между книжными полками. Напротив – мягкий диван на восемь сидячих мест, обитый зелёным дерматином. Вот и вся мебель, которую можно было запихнуть в такую кают-компанию.

– Ну как тебе рыбалка? Плечо не болит, намахался топором? Погоди, заболит ещё. За ночь тридцать восемь рыбин засолили – две белуги, ты их видел, восемь севрюг небольших, килограммов по сорок, а остальные осетры с бестерами. Сейчас позавтракаешь, радиограмму отправишь, что продолжаем штормовать. Ещё ночку порыбачим и хорош. На обратном пути с бензином пойдём, а я гружёным не рыбачу, – вводил Володю в курс дела Кэп.

– Василич, как же так? В шахту лага солить начали. Трубку Пито уже не отскребёшь, без лага останемся, – возмутился радист.

– Не бери в голову, мы уж пять лет без лага ходим, – успокаивал его капитан. – Ты лучше вот что сначала… у нас связь с машинным отделением пропадает. Этот балбес, что до тебя был, чего-то целую неделю всё вошкался, да так ничего и не сделал. Посмотри сегодня, а то без связи с машиной на манёврах хреново. А потом уж и локатор. Он хоть и не к спеху, а надо. Вдруг и этот накроется. Без локатора-то нам, сам знаешь, далеко не уехать…

Железяка уже пятый год ходит рейсами Ленинград – Махачкала, перевозит девяносто второй бензин. Роковые девяностые – многие суда, особенно пассажирские, встали на прикол. Востребованным остался лишь нефтеналивной флот. Страна медленно, но уверенно превращалась в сырьевой придаток для остального мира. Нужно было как-то вывозить углеводороды за кордон. Пригодились сразу и такие ржавые железяки, которые и в море-то выпускать страшно. Не только без лага некоторые ходили, но и с более весомыми дефектами. Большие флотские начальники закрывали на это глаза, и пошли по Волге караваны ржавых пароходов, обломков СССР. О какой дисциплине можно было говорить в те времена? Груз терялся по дороге в больших количествах, убытки не поддавались никаким подсчётам. Верхи грабили по-крупному, низы тоже по мере своих возможностей. В шлюзах часто приходилось делать так называемые паузки. Осадка не позволяла пройти через шлюза, приходилось перекачивать нефтепродукты в другие суда-посудины, а после шлюза обратно. Вот здесь-то бензин и «испарялся» десятками тонн. И так по всей Волге.

Читать дальше