Воронцов Саша - Мертвая романтика. Книга первая: Alternative rock

– Нет, – сев на свободную скамейку, Юшин вытащил покупку и открыл на первой странице. – Это обычная книга с молитвами на все случаи жизни, одна из тысяч совершенно одинаковых. Их печатали для простых людей, чтобы можно было брать Слово Божие в дорогу и регулярно приобщаться к нему, – Парень перевернул несколько страниц. – Ее читали очень часто: все углы засаленные, обложка потерта. Должно быть, – провел пальцем по бледным, слабо заметным пятнам. – Часто над ней плакали.

В ушах вновь послышался шепот, на этот раз намного ближе. Прислушавшись, Юшин различил женский сдавленный голос и немецкую речь. Девушка что-то повторяла, какое-то одно или два слова, постоянно, по кругу…

«Hasse. Hasse. Hasse-hasse-hasse-hasse, hassehassehassehassehassehasse! Ichhassees! [Ненавижу! Я ненавижу его! (нем.)]

– Если она тебе так нравится, то читай на здоровье, – пожал плечом Анджей, допивая кофе. Он ничего не заметил. – Хотя странно: я думал, тебя больше заинтересует что-то иное.

– Например?

Сердце быстро колотилось, дышать стало тяжело, хотелось откашляться, выбить из легких скопившуюся пыли, от яркого солнца глаза сами собой закрылись. Юшин быстро вытащил солнечные очки и убрал молитвенник, в несколько глотков допил капучино. Горло неприятно покалывало.

«Осторожнее надо быть, – прошептал Хайд. Он явно был недоволен. – Ты бы еще вслух начал говорить».

– Например, гравюра Императорского воспитательного дома. Она выглядела очень неплохо, к тому же черчение – это по твоей части.

– С каких пор гравюры относятся к архитектуре? – Шеньян очень надеялся, что его голос звучит нормально. Стоит отвлечь Анджея, пусть поговорит подольше. А когда они расстанутся, у него будет немало времени, чтобы экспериментировать с книгой до победы.

– Хотя знаешь, возможно, это была фотография. Я увидел только, что оно черно-белое и с четкими линиями.

– Может, там и не Императорский воспитательный дом был изображен?

– Может быть, но я точно знаю это здание, как минимум проезжал мимо него несколько раз. Оно на берегу Москва-реки, хотя теперь я и в этом не уверен.

Юшин засмеялся и покрутил в пальцах кулон.

Анджей не любил вспоминать о детстве, но из его оговорок Юшин кое-как собрал единую картину. Тот родился и вырос в семье типичного «нового русского», удачно занявшегося бизнесом. Он жил в огромном для одного ребенка загородном доме с молчаливой бритоголовой охраной, смотрящей в пол няней и испуганной уборщицей. Отец появлялся пару раз в месяц пьяным, вываливал на ребенка гору бесполезных игрушек и запирался в спальне с очередной длинноногой и длинноволосой девушкой, которых мальчик не различал.

В шесть лет его отдали в самую престижную и закрытую школу Москвы, где учились дети политиков, видных ученых, оперных певцов и балерин, художников и скульпторов, выставляющихся в Европе, коллекционеров антиквариата и наследников аристократических фамилий, семьи которых в «перестройку» решили вернуться на родину. Среди них несколько детей бизнесменов выглядели белыми воронами.

– В первом классе все одноклассники уже знают минимум два иностранных языка, играют хотя бы на одном музыкальном инструменте, поют, лепят или рисуют, ездят на лошади с грацией наследного принца, умеют делать реверанс, танцевать вальс и знают, каким ножичком нужно резать яйцо-пашот, а каким – яйцо всмятку. А ты всегда все ел ложкой и можешь похвастать только тем, что украдкой выпил пару глотков водки. В общем, очень быстро понимаешь, что оказался не в том месте, – рассказал однажды Анджей, усмехаясь. – «Неподходящие» дети быстро ушли. Их не травили, просто обходили стороной. А я остался – не знаю, почему. Кажется, я очень разозлился и пообещал, что закончу эту школу и добьюсь того, что меня признают своим.

Ну… Меня не признали. На выпускном я остался один и напился, глядя, как девушки в белых длинных платьях кружат по огромному залу с кавалерами. Знаешь, это было самое необычное ощущение: я стоял на втором этаже и словно смотрел в окно в прошлое. Платья, прически, украшения, танцы, музыка, сам украшенный зал, окруженный колоннами, стройные, с военной выправкой кавалеры – будто переносишься на бал девятнадцатого столетия и смотришь на предков тех, с кем учился.

Посмотрев на часы, Анджей встал.

– Мне пора. Нужно забрать Ди из салона, могу подвезти тебя до метро, если хочешь. И предупреждая сразу: нет, это не крюк, мне нужно выехать на Садово-Каретную.

– Иногда ты ужасно злопамятен. Спасибо, но я пройдусь до Тверской дворами.

– Знаешь, я ни одну девчонку так долго не уговаривал прокатиться, – покачал головой Анджей.

– Передавай привет и наилучшие пожелания Диане! – крикнул вслед другу Юшин, и тот помахал рукой.

«Ты правда решил пойти дворами?» – голос Хайда послышался, едва Гаров отошел достаточно далеко.

Шеньян вытащил наушники, надел их, но не включил звук, и вытащил молитвенник. Если он будет говорить вслух, то все решат, что он опасный или не очень псих.

– Не совсем. Хочу попробовать вновь услышать или увидеть хозяйку молитвенника.

«Ты думаешь, что это как включить или выключить свет – работает по щелчку пальцев?» – в голосе Хайда послышалось едва уловимое раздражение.

Юшин пожал плечом и открыл книгу.

– Вдруг получится.

Но у него не получилось. Три дня Юшин носил молитвенник с собой, постоянно перелистывал страницы и пытался читать, ночью клал под подушку. Все было напрасно. Ни образа, ни звуков – книга будто выдохлась и ничего больше не показывала.

«Может, Анджей сбил настройки?» – полунасмешливо предположил Хайд. В последние дни он тоже появлялся редко и почти никогда не начинал разговор первым.

Юшин покачал головой. Он задумчиво водил пальцем по странице с изображением Марии Магдалены. Молодая девушка с распущенными волнистыми волосами плакала, прижившись лбом к кресту. Черно-белое изображение было покрыто желтоватыми пятнами, будто от слез. Молитва о прощении на соседней странице казалась затертой, засаленной от постоянных прикосновений.

– Это не смешно.

«Это смешно. Неужели ты правда рассчитывал на успех? Во-первых, считать, что книга является проводником сверхъестественной сущности попросту глупо. Во-вторых, если это так, почему она явилась именно к тебе? До аукциона ее трогало огромное количество людей. В-третьих, если даже предположить, что ты избранный, а молитвенник – проводник, рассчитывать, что призрак свяжется с тобой по первому зову, слишком самонадеянно».

– В-четвертых, заканчивай издеваться надо мной. Ты отлично знаешь, что иногда я правда что-то вижу, слышу или чувствую, мне просто хотелось проверить. Я уже понял, что сглупил, спасибо за поддержку.

Бросив книгу на кровать, Юшин пошел в сторону кухни. Настроение испортилось еще сильнее, и парень не знал, что повлияло сильнее: разочарование в том, что ничего не вышло, насмешки Хайда или собственная глупая надежда.