Елена Сомова - Салажонка. Рассказы, повести, миниатюры, статья о современной поэзии, ирония и гротеск

Вот этого милого зверька, слабого, беззащитного с проступающими сквозь шкурку тонкими косточками принёс домой внук Владик. Зверек не числился инвентарным номером ни в одной компании, вёл аморальный образ жизни, – «курил» найденные у подъезда сигареты с чудовищным запахом чесночной колбасы на отвратительно невкусном кончике. Котик часто пил из жестяной банки дождевую воду и играл шнурками дождевых червей. Уж чего в наших последождевых дворах в избытке, так это дождевых червей, – ну прямо собирай – и на рыбалку! Котик гремел разными предметами, задевая их в игре. Обычно он выбирал предметы, совпадающие с ним самим по весовой категории, но иногда мог выбрать нечто сверхъестественное для себя, даже инопланетное до возраста взросления. Так, огромное ведро для поливки растений в саду, сейчас котенку служит почти космическим кораблем. Он таинственно подкрадывается к огромным жестяным сводам ведра, волшебной лигой встающим над миром дворовых путешествий, обнюхивает перед входом странное для него гулкое помещение, и найдя там сходное со своими интересами мерцающее и слегка двигающееся нечто, почти торжественно входит в мир, полный для него необычного и привлекательного. Мерцающее нечто оказывается простой дождевой водой, играющей световыми лучами и отражающей солнечный свет в обновленном после грозы воздухе.

Котик мог бы жить у художника в мастерской и вдохновлять его на трудовой подвиг, он мог жить в бухгалтерии детского сада и получать бесплатный пищевой паёк, развиваясь и подсматривая из окна за гуляющими ребятами. Его также могли приютить в пищеблоке кафе, там даже печать на хвост не надо ставить, чтобы получить заветную котлетку, молочка или толстый кусок привлекательной колбаски, но он жил во дворе между домами, в которых жили преимущественно заводские рабочие, спешащего с утра на завод. По дороге на работу люди успевали бросить малому зверю кто кашу с сосиской, кто остатки мороженого, а кто – сигарету с невкусным кончиком, но с манящим запахом, заставляющим животинку подойти и внимательно понюхать. Котик не понимал, что сигареты бросают не для того, чтобы он ел их, ему казалось, что всё, что падает сверху – это, как минимум еда или игрушка, и это непременно для него, это манна небесная, помощь свыше в его беспорядочной пока жизни, полной приключений.

Сейчас котенку месяца два, но я видела его недели две-три назад у магазина продуктов «Атак», он был еще меньше, чем сейчас, в красном ошейнике от блох, и сердце сжималось от его вида. Котика подбросили девочки, катающиеся на качелях неподалеку: положили его рядом с машинами, припаркованными у входа в магазин, видимо, надеясь, что добрые люди малыша покормят. Накануне прошёл дождь, комки земли после строителей превратились в большую грязную лужу. Из машины вышел нестарый мужчина крепкого телосложения, сходил в магазин за продуктами, вернулся и положил в багажник огромные пакеты с едой. Котенок заинтересованно крутился возле него, пока тот укладывал пакеты с продуктами. Когда автовладелец садился в свою машину, котенок снова попался ему под ноги, он мурлыкал, слегка выгнув спинку и обтираясь в ожидании пищевого одобрения его появления рядом: кусочка чего-нибудь вкусного. Реакция мужчины оказалась непредсказуема и жестока. Огромными руками, какими он мог обуздать коня или сразиться в схватке с бандитами, защищая себя и свою даму, крепкий мужик схватил беззащитного котенка за слабое тельце и резко отбросил его прямо в ту самую грязную лужу, крошечной мордой в грязь. Котенок не мог даже взвизгнуть от неожиданности, а упав в мягкую грязь лицом, едва жив остался, – чуть не захлебнулся жижей. Вяло поднявшись на тонкие слабые ноги, и с трудом вытаскивая каждую лапку из густой грязи, котенок вбирался на сушу. Набрякшая грязью шерстка была так тяжела, что малыша заносило то вправо, то влево. От удара голова кружилась и болела. Нелегко давалась любовь к жизни и родной земле. Малыш потрусил было в ближайшую подворотню, но тяжесть грязи не пускала. Котик сел на землю, далеко вытянув грязный хвостик с крючком на конце, и передними лапами начал счищать комки мягкой грязи с головы и глаз. Грязь щипала глаза, хлюпала в носу и драла горло. Мелко-пакостнический интерес к миру, казалось, навсегда растворился в воздухе, пропахшим газовым выхлопом только что уехавшей машины. Кот плакал изнутри, оскорбленный и униженный грубым движением человеческой руки с такими молочно-белыми манжетами по краям с запахом земляничного пломбира. Этого беспредела не пропустил никто, в чье поле зрения попал котенок и его палач. Хозяйка Маша, хранительница двора, всех его дождевых червей, сломанных велосипедов и путешествующих по двору на Юпитер младших школьников, тут же выкрикнула: «Как вам не стыдно, мужчина вы сильный! Вы не защитник, а варвар! Дети смотрят на вас!»

Негодованию, клокочущему в горле, не было предела, Маше хотелось порвать, как тузик грелку, этого варвара. Котенок испуганно удалялся к первому подъезду, находящемуся за углом дома. Две женщины сразу начали кричать на карателя, уже севшего в свою белую машину, и собирающегося, как ни в чем не бывало, «отчалить». Тот момент до отъезда машины от места происшествия, когда котика щедро обдала горячая волна выхлопного газа, вызвал негодование в людях, ставших невольными свидетелями происшествия.

Слова назревшего скандала сгустившимися тучами подступали ко всем свидетелям случившегося. Рядом стоящие женщины грозились отомстить варвару, и на прощанье пожелали ему оказаться в такой же грязи, лицом в жижу. Малыш, пострадавший от его жестокости, сидя и опираясь на задние лапы, неловко пытался облизать густо налипшую грязь с головы, но не получалось, лапки соскальзывали, а грязи на голове и плечах котенка оставалось еще много. «Ты скоро будешь так же стоять вот здесь, и даже в грязи еще более густой, и не ототрешься!» – кричала вслед уезжающей машине женщина с продуктовым пакетом в руках, в поле зрения которой попалась вся эта история с котенком и недобрым автовладельцем.

«Как же он теперь?» – спросила Маша проходящую мимо в тот момент совсем древнюю старушку, наблюдавшую всю эту ситуацию. «А ничего, не беспокойся, дочь, его отмоют здесь, у подъезда. Ничего, сейчас ведро воды вынесут. Всё видели из окон люди, они не позволят котику погибнуть».

Маша грустно шла по дороге домой, и на душе кошки скребли. Так жгла боль за безвинное голодное существо, и кипело негодование на оскорбителя общественного сознания. Хорошо, что внук принёс котика к нам, иначе бы животное могло погибнуть. Глазки у котенка до сих пор слезятся, мы промываем ему теплым крепким чаем. На мордочке были вкрапления той грязи, глубоко въевшейся под короткую шерстку возле носа. Нос и ушки котика оказались забиты грязью, но мы его купали в первый час его появления у нас дома, и песок вымыли, и нос очистили, и уши внук помыл котенку прямо внутри пальцами, – к тонкой оболочке уха изнутри прилип слой земли и песка. И боль за этого котенка меня изнутри гложет. Так хочется защитить, и сердце нежностью заходится, когда мы с внуком гладим его по малюсенькой головенке с огромными треугольниками ушей.